– Путешествие прошло хорошо? – спросил один из них.
Не успела я ответить, как отозвался человек, что ехал со мной.
– Хорошо. Суд уладил все с документами, поэтому проблем не возникло.
Суд? О чем они говорили?
– Где мы? – спросила я, пытаясь выглянуть через дверь. Но они развернули инвалидную коляску, вывезли меня из машины «Скорой помощи» спиной вперед, и лишь через десять секунд я увидела широкую подъездную дорогу. Еще попалась тонкая полоска аккуратного газона, но мое внимание привлек очень высокий, очень крепкий на вид металлический забор, увенчанный грозного вида шипами. Прежде чем я успела его рассмотреть, меня снова развернули, и я наконец увидела здание.
Оно не было похоже на больницу. Скорее на помесь школы и офисного здания. Было много окон, но ничего похожего на вход. Один из санитаров повез меня ближе, и я увидела маленькую дверь, почти скрытую среди стекла. Так понимаю, не парадную. Меня завозили через черный ход. По какой-то причине это усилило кипящее беспокойство в моем животе.
– Где мы? – снова спросила я. Я не ожидала ответа от мужчин, и они меня не разочаровали.
Внутри мы оказались в очень коротком коридоре. Остановились перед дверью с небольшим окном, слишком высоким, чтобы я могла туда заглянуть. Слева от меня было окно побольше, а за ним сидел еще один санитар, точно кассир в банке.
– Хезер Шоу? – спросил он опять же не меня.
– Да, – подтвердили сзади.
Раздался звуковой сигнал, и дверь разблокировалась. Один из трех моих сопровождающих протянул руку и открыл ее, и я увидела другой коридор, с множеством закрытых дверей. Мы миновали его, прошли через вторую дверь – на этот раз с пропускной картой, которой один из мужчин плавно провел по незаметной встроенной панели, – и за ней было еще больше коридоров, еще больше запертых дверей. Я не пыталась выудить информацию из окружающих меня людей, просто с растущей тревогой ждала конца пути. Насколько велико это место, и почему здесь все так серьезно с безопасностью?
Тихая экскурсия по моей новой больнице закончилась за другой дверью. Каким-то образом я поняла, что это и есть пункт назначения, хотя дверь выглядела почти так же, как все остальные. Я четко разглядела большой, сложный замок снаружи, но когда один из санитаров повернул ручку, к моему удивлению, дверь тихо распахнулась. Единственная незапертая комната, которая нам попалась до сих пор.
Я сразу поняла почему: там уже кто-то был. Знакомая фигура, одетая в безупречный костюм-тройку, с добродушным выражением на лице, которое мне не нравилось, хотя я так и не могла понять почему.
– Хезер, – сказал доктор, вставая.
Только тогда я поняла, что он сидит на кровати; это была спальня. Снова вспыхнула паника. Зачем приводить меня в спальню с замком на двери, если только меня не собираются запереть здесь? Что происходит? Доктор Петерсен, по крайней мере, может дать мне несколько ответов.
– Что происходит? – спросила я.
Он ободряюще улыбнулся. Это не сработало.
– Что происходит? – повторила я на сей раз громче. Я почти кричала. Доктору Петерсену это не понравилось. Он жестом велел сопровождающим ввести меня внутрь, затем я услышала их удаляющиеся шаги и щелчок двери. Я не уловила, как сработал замок, но все же почувствовала себя в ловушке, как животное в клетке.
– Давай вытащим тебя из этого кресла, – предложил доктор Петерсен, меняя тему, прежде чем я успела заорать на него в третий раз.
Я закрыла рот, потому что очень хотела освободиться. Чьи-то руки, начавшие расстегивать ремни, меня напугали. Я думала, мы с доктором Петерсеном одни в комнате. Оставшийся санитар освободил мои запястья, широко расставив ноги, как будто я могла на него наброситься. Когда я подняла руки, он быстро отодвинулся, но мне просто хотелось ослабить напряжение в плече, судороги в здоровой руке. Ремни были слишком жесткими.
– Я знаю, ты долго сидела, Хезер, но если присядешь на кровать, я тебе все объясню.
Я неуверенно поднялась с инвалидной коляски. На жестких ногах сделала три шага, необходимых, чтобы пересечь комнату, затем опустилась на кровать лицом к доктору Петерсену. Он взял пластиковый стул, похожий на школьный, и устроился прямо напротив меня. Комната не отличалась богатой обстановкой. Маленький столик, тумбочка и окно, так высоко, что с моей позиции на кровати я ничего не могла сквозь него видеть. Все в оттенках белого или бежевого. Чистое, стерильное. Даже воздух пах антисептиком со слабым оттенком отбеливателя и обжигал мне ноздри.
– Полагаю, у тебя много вопросов, – сказал доктор Петерсен, отвлекая меня от осмотра комнаты.
– Где мы? – спросила я. Это был самый важный вопрос в моем списке.
– В моем учреждении, – ответил доктор Петерсен.
– А что происходит в вашем учреждении?
Улыбка доктора Петерсена стала шире.
– Я лечу пациентов, – просто сказал он.
Я нахмурилась. Это был не ответ. Доктор преднамеренно выразился расплывчато, и это только усугубляло мое плохое предчувствие.
– Зачем меня лечить? Я не больна. – Единственное, что нуждалось в помощи, это моя правая рука под бинтами.
Еще одна заискивающая улыбка.
– У нас будет достаточно времени, чтобы поговорить об этом позже. – Он встал, и я поняла, что доктор собирается уходить. Санитар сместился со своей позиции у стены.
– Я хочу поговорить об этом сейчас! – огрызнулась я. Неосознанно встала, сделала полшага вперед, но мгновенно у меня на пути возник санитар. Через его плечо я увидела, как доктор Петерсен успокаивающе поднял руки.
– Все хорошо, Хезер. Сначала я хочу дать тебе шанс освоиться в новой обстановке. В скором времени кто-нибудь принесет тебе поесть, а потом я предлагаю тебе отдохнуть. Мы поговорим завтра.
Он повернулся ко мне спиной и вышел за дверь. Санитар положил обе руки мне на плечи, осторожно оттолкнул меня назад. Второй санитар заменил уходящего доктора Петерсена, держа в руках приспособление, у которого было слишком много пряжек. Я догадалась, что это, хотя не хотела спрашивать и узнавать наверняка. Сдаваясь, я позволила неуклюжей фигуре направить меня к кровати, где послушно села. Мужчина медленно и осторожно отступил. Дверь закрылась. Щелкнул замок. На миг в крошечном стеклянном квадрате высоко в двери возникло лицо. Потом оно тоже исчезло, и я осталась одна.
Я сидела там очень долго, прежде чем наконец заплакала.
Глава 25
Сейчас
Я лежу на спине и смотрю в потолок. Мой желудок сжимается, и это не имеет никакого отношения к подносу с едой, который доставили мне сегодня утром, потому что я к нему не притронулась. Он так и стоит на столе, как можно дальше, на другом конце комнаты, потому что запах застарелой яичницы вызывал такую тошноту, что я долго просидела над унитазом. Впрочем, безуспешно.
