– Как вы клонировали его? Насколько я знаю, попыток было множество, но все провалились.
– В том-то все и дело, что мы не клонировали его. Клонировать мамонта невозможно. Генетический материал, ДНК любых биологических существ за несколько тысяч лет фактически приходит в негодность. Все его важные части разлагаются, от генетического кода остаются одни ошметки. Даже если вставить во все недостающие секции гены современных слонов, как это пытались сделать десятки лабораторий, все равно получается нежизнеспособный материал. Во-первых, в результате это все равно уже будет скорее слон, чем мамонт. Во-вторых, ни одна слониха не выносит столь некачественный зародыш. Для того чтобы добиться успеха, мы пошли другим путем.
– Искусственная ДНК?
– Совершенно верно. Нам не нужно клонировать слонов. К счастью, их популяциям в Африке и Азии уже ничто не угрожает. Нам нужен настоящий мамонт. Мы собрали образцы тканей всех мамонтов, найденных за последние столетие в вечной мерзлоте на острове Врангеля, так как именно там они – самые «свежие». Оцифровали эти разрозненные фрагменты ДНК, и компьютер, сопоставив их, вывел формулу генома среднестатистического карликового мамонта с достоверностью примерно шестьдесят процентов. Это высокий показатель, ведь код каждой отдельной особи сохранился менее чем на десять процентов. Но и этого было недостаточно. Мы загрузили в компьютер все, что нам известно об этом виде животных в принципе. Конечно, не обошлось без слонов: воссоздавая вероятную структуру недостающих частей кода мамонтов, компьютер проводил аналогию с логикой строения ДНК африканских слонов. Таким образом, программа полностью воссоздала код мамонтов. Разумеется, мы не можем быть уверены, что во всем попали в десятку. Этот малыш в своем развитии еще может показать серьезные отклонения. Возможно, став взрослой особью, он не будет совсем уж точной копией мамонтов. Но до сих пор все идет хорошо. Анализы, сканирование тканей, строение тела, качество покрова шерсти на его спине практически совпадают с теми детенышами, которых мы находим почти целыми в сибирской мерзлоте.
Тем временем мамонтенок встал на ноги и сделал несколько шажков в их сторону.
– Мы назвали его Дэвид. Протяните ему траву. Она суховата – мы специально воссоздаем его рацион в условиях Крайнего Севера. Кормить его бананами, которые ему бы наверняка понравились, мы не рискуем. Его перерождение – а мы именно так назвали в Центре этот новый класс биотехнологий, чтобы не путать с клонированием – обошлось национальному бюджету более чем в десять миллиардов долларов. Не хочется, чтобы эти деньги пропали до того, как мы покажем Дэвида общественности, и все из-за пустякового несварения желудка от непривычной еды.
– Почему все это держится в тайне?
– Есть несколько причин. Во-первых, надо убедиться, что перерожденные существа жизнеспособны. Для этого надо дождаться, чтобы они дожили до репродуктивного возраста. Потом, эта технология в принципе революционна, и нам следует подумать, как обеспечить безопасность – так, чтобы завтра кто угодно не начал возрождать кого угодно. В-третьих, мы смотрим в будущее. Как вы знаете, дядя Сэм любит, когда его расходы превращаются в большие доходы, даже если это доходы не государства, а частного американского бизнеса. Если программа возрождения вымерших видов не получит коммерческой поддержки, она быстро закончится, оставшись всего лишь экспериментом. Мы тайно ведем переговоры с двумя крупными компаниями, готовыми построить в Канаде, на западном побережье, около Ванкувера, зоопарк животных ледникового периода. Правда, они хотят видеть там не только мамонтов, но и возрожденных шерстистых носорогов, саблезубых тигров, мастодонтов. Тогда это станет самым посещаемым аттракционом в мире. Они готовы инвестировать в исследования Центра до ста миллиардов при условии, что они начнут получать животных не позднее чем через три года. Конечно, это малореалистично. Чтобы возродить хотя бы десяток видов таких животных, потребуется много лет. Мы не торопясь ведем переговоры с ними, ведь в таких проектах важнее всего – доверие партнеров друг к другу.
– Следующая цель, лет через тридцать, как я полагаю, – настоящий парк Юрского периода?
Амрит Лакшим улыбнулся.
– Не знаю, почему всех так интересуют динозавры. Наверно, это что-то из нашего детства. По мне, это далеко не самые интересные из вымерших животных. Огромные, почти безмозглые ящерицы-переростки. Но если серьезно, то нет. Если от мамонтов и других животных, вымерших тысячи лет назад, осталось много, пусть и сильно испорченных фрагментов ДНК, то от динозавров у нас есть только камни, принявшие форму этих животных, возрастом сто миллионов лет. В них нет ни грамма биологического материала. И забудьте эти сказки из фильмов о кусках янтаря с комарами, в которых якобы есть кровь динозавров. В таких артефактах тоже нет ДНК. Таким образом, если бы нам пришлось возрождать, скажем, тираннозавра, то компьютеру пришлось бы воссоздать его генетический код по окаменевшим скелетам, рисункам художников, возможно, что-то можно было бы почерпнуть из ДНК птиц, крокодилов и ящериц – очень дальних родственников динозавров. Но всего этого недостаточно. Мы ведь даже точно не знаем, был на тираннозаврах покров из перьев или нет, не говоря уже о сотнях более мелких деталей. Компьютеру пришлось бы просто фантазировать, придумывая ДНК динозавра. А это – никакое не возрождение вида. Это авантюрная биологическая инженерия в чистом виде с непредсказуемыми последствиями. Поэтому работы по возрождению юрских существ мы не планируем даже в перспективе.
Тем временем маленькое существо с подвижным хоботом и пока еще с тонким, едва заметным покровом рыжеватых волос, подошло к ученым и с интересом их осматривало. Мамонтенок был размером всего лишь с крупную собаку, с черными, как угольки, глазами. Роберт протянул ему небольшую охапку травы, которую он держал в руках. Свернув кончик волосатого хобота кольцом, существо немедленно отправило высушенную траву себе в рот.
– Может быть, даже хорошо, что первый возрожденный мамонт – карликовой породы. Скорее всего, он не будет агрессивным, даже став взрослым самцом.
– А как он будет спариваться?
– Попробуем свести его со слонихой. Если спаривание у них не получится, будем воздействовать на его мозг электростимуляцией, снижающей половое возбуждение. А там уже, возможно, и новые особи его вида, в том числе самки, будут на подходе. Если, конечно, Конгресс не прекратит финансирование, узнав о нашем проекте. По нашим прогнозам, Дэвид должен прожить лет сорок.
– Все это очень интересно. И я как эксперт постараюсь полностью поддержать данный проект. Если речь идет о возрождении всего лишь нескольких видов, не вижу в этом никаких угроз человечеству.
Профессор Лакшим покачал головой.
– Нет, конечно. Вас пригласили не за этим.
Напоследок ученый погладил мамонтенка по жесткой шерстке на его голове.
– До встречи, Дэвид. Надеюсь, тебе у нас нравится.
Покинув внутренний двор с вольерами, они снова вернулись в корпус здания и затем долго шли по извилистым коридорам. Наконец, миновав очередной контрольный пункт, зашли еще в одну огромную лабораторию. Вокруг светились датчики, на боковых экранах можно было рассмотреть изображения человеческого мозга под различными углами. Серое вещество на картинках слегка пульсировало.
