Дверь распахнулась, вбежала Лили и, рыдая, рухнула в объятия Мэрили. Лили слишком бурно – даже для нее – отреагировала на новость о гибели Дэна. Она всегда была чувствительным ребенком, воспринимала чужое горе острее, чем свое, и ее сердце разрывалось от жалости к подруге. Может быть, ей было бы легче, если бы Бейли ответила на ее звонок и позволила Лили выразить ей свои соболезнования.
Мэрили гладила дочку по голове, ощущая мягкость волос и думая, какая же Лили еще маленькая и сколько всего ей пришлось пережить слишком рано. Мэрили казалось, что смерть Дэвида могла искупить все ее грехи, и если ее не хватило, чтобы защитить ее саму, может быть, получится оградить ее детей от жизненных невзгод. В этом отношении они с Душкой были очень похожи – обе лгали себе, чтобы пережить еще один день. Или десять лет. Душка, конечно, это уже осознала. Но одно дело – осознать, и совсем другое – принять. Самоотречение – чудесная замена реальности.
– Что случилось, тыковка?
Зарывшись лицом в свитер Мэрили, Лили пробормотала что-то неразборчивое. Приподняв маленький, как у эльфа, подбородок дочери, Мэрили посмотрела в залитое слезами личико.
– Повтори, пожалуйста.
– Бейли наконец ответила на звонок и сказала, что она не приедет ко мне на выходные, и что она вообще никогда не приедет, и что не будет больше со мной разговаривать.
– Что? – Мэрили понимала – ее злость сейчас неуместна. Но она безуспешно пыталась дозвониться до Хизер уже больше недели, и ее нервы были на пределе. Ей необходимо было поговорить с Хизер, необходимо было выяснить, рассказала ли ей Лиз, что видела этот нелепый поцелуй. Объяснить, что он ничего не значил и что Дэн до самой смерти любил свою жену. Но, конечно, Хизер все это знала и так. – Какой бред! Она объяснила, почему?
Лили вновь зарылась в свитер Мэрили и кивнула. Потом, повернув лицо так, чтобы мама могла разобрать слова, ответила:
– Так сказала миссис Блэкфорд. А когда я спросила, почему, она повесила трубку. – Лили разразилась громкой икотой и новыми рыданиями, вжавшись головой в бедро Мэрили с такой силой, что, наверное, оставила синяк. Мэрили опустилась на колени, сквозь джинсы ощутила холод земли.
– Солнышко, Блэкфорды переживают чудовищную потерю, так что мы не можем их осуждать. Они справляются с горем как могут, и нужно просто дать им время немного прийти в себя. Ты звонила Бейли, отправляла ей сообщения, и она видит, как ты ей сочувствуешь. Может быть, ее мама считает, что Бейли пока не готова на все выходные уходить из дома. Она имеет на это право. Подожди чуть-чуть, и она сама тебе позвонит.
Мэрили не знала, верит ли сама в эти слова. Она пыталась связаться с Хизер всеми возможными способами, в том числе через Патрисию, Клэр и всех участниц комитета. Но те, кто отвечал на ее звонки, давали один и тот же ответ – Хизер очень плохо, она не в состоянии говорить. Но Мэрили считала себя подругой Хизер, и Дэна тоже. Она нашла безжизненное тело Дэна в озере, и теперь ей, может быть, хотелось лишь услышать от Хизер, что она ни в чем не винит подругу, что понимает: Мэрили уже ничем не могла ему помочь.
Или, может быть, Мэрили ошибалась, поскольку еще не привыкла к поведению «приближенных» Хизер, как называла ее компанию Линди? Как бы то ни было, она сделала все возможное, разве что не появилась на пороге дома Хизер, боясь нарушить ее личное пространство, вмешаться в ее глубоко интимный траур. Она решила, что если к концу недели не дождется никакого ответа, то именно так и поступит. Даже запеканку принесет. Она улыбнулась бы при этой мысли, если бы ее сердце не болело так сильно за Дэна, за его семью и за несчастную Лили.
– Уэйд приехал! – завопил Колин, мчась к подъездной дорожке.
– Для вас мистер Кимбалл, молодой человек, – заметила Мэрили, думая о том, что скажет Уэйду.
– Мистер Кимбалл приехал! – гаркнул Колин еще громче и быстрее рванул вперед, чтобы встретить гостя. Бинокль подпрыгивал, стуча по костлявой груди. Лили вытерла нос рукавом и словно бы стала увереннее. Сжав ладонь Мэрили – чего не делала уже очень давно – она вместе с матерью вышла навстречу Уэйду, вылезавшему из грузовика.
– Привет незнакомцам, – сказал он, глядя на Мэрили. – Я уж думал, вы куда-нибудь трагически провалились, потому что с самых похорон от вас ни слуху ни духу. То ли номер поменяли, то ли сознательно не отвечаете на звонки.
– Прости, – уныло буркнула Мэрили. Она обходилась с Уэйдом точно так же, как Хизер обходилась с ней самой, но без таких веских оснований. Если не считать того, что ее уличили во лжи. – Тут… все сложно.
– Не сомневаюсь, – ответил Уэйд. – Не хочешь поговорить? – Он кивнул в сторону качелей.
– Уфф! Взрослые разговорчики. – Колин зажал лицо ладонями, как тисками. – Я пойду телик посмотрю, – и с этими словами он помчался по ступеням. Мэрили понимала, что на сегодня он уже исчерпал свой лимит, но и Колин понимал, что, если посмотрит еще немного, мама злиться не будет.
– Ты узнала у Дженны, что задала миссис Адлер? – спросила Мэрили у дочери. – Тебе лучше сделать это сейчас – неизвестно, что зададут сегодня.
– Ну да. – Лили копнула землю кроссовкой. – И я так понимаю, блог все еще нельзя читать?
– Ни в коем случае. Там нет ничего для тебя интересного. Когда все более-менее утихомирится, тогда и посмотрим, а пока он под запретом.
– Хорошо, мам. – Нахмурившись, Лили медленно побрела в дом, волоча ноги так, будто ее только что приговорили к семи годам тяжелого труда. Мэрили чувствовала то же самое, садясь на качели и ощущая, как они прогнулись под весом Уэйда, севшего рядом на расстоянии вытянутой руки.
– Итак, – начал он, давая ей шанс объясниться. Когда объяснения не последовало, продолжал: – То, что между нами произошло, как бы это ни называлось, сейчас не имеет значения. Во всяком случае, я думал, что мы друзья. Я рассказал тебе о своем довольно болезненном прошлом и о Хизер, а ты решила о себе не рассказывать. Даже о том, что ты была замужем до Майкла.
– Мне показалось, это не имеет значения.
– Так это правда? Ты была замужем? И овдовела?
Он смотрел на нее, терпеливо ожидая ответа. Она была не в силах поднять на него глаза, стыд словно кусал изнутри за горло.
– Да. Вышла замуж сразу после колледжа.
Он не отводил взгляда, ясно давая понять, что ему нужны подробности.
– Что же такого ужасного было в твоем первом муже, что ты не можешь мне рассказать?
Она глубоко вздохнула:
– Он утонул. В наш медовый месяц.
Уэйд выпрямился, обдумывая услышанное.
– Мне так жаль, Мэрили. Мне очень жаль. Это просто ужасно.
Она принялась раскачиваться, глядя на что угодно, только не на Уэйда.
– Угу.
Он ждал, пока она скажет что-нибудь еще, но она была не готова. Не могла подобрать слов о том, о чем молчала уже больше десяти лет. Потому что не могла бы выдержать упрека и недоверия в его взгляде, если он услышал бы историю целиком.
