– Неважно. Иди проверь лучше нашего кормильца.
С противоположной стороны раздались странные звуки. Словно кого-то душили. Кого-то большого и простуженного.
* * *
Ашри шла вдоль огненных ручейков на звук. За вторым кругом колонн она увидела кайрина. Сварг явно перебрал с горми и теперь, как обычный домашний кот, изгибался всем телом, отрыгивая пернатые комочки.
– Какая мерзость, Сварги! – сморщила нос Ашри. – Даже шаати так не делают.
Зверь сконфузился. Закончив процедуру, он клацнул пастью и, потянувшись, прошел мимо элвинг в противоположную сторону. Походив, он выбрал себе место недалеко от огня, потоптался, словно собака, и улегся. Вздохнув, кайрин опустил голову на лапы и прикрылся крыльями, ворча что-то себе под клюв. С Ашри он не разговаривал.
«Обиделся», – подумала Ашри и, побродив, устроилась на гладком камне недалеко от огненного пятачка. Приятный холодок коснулся спины. Может, когда-то это был стол для подношения жертв… Интересно, кровавых или жрецы обходились корзиной чавуки? Возможно, она могла бы прочесть истории, что хранит этот храм, но сил и желания не было. Стоило прилечь, и усталость нахлынула потоком. Ашри чувствовала себя опустошенной. Опустошенной и сытой, если быть совсем честной. Хотелось провалиться в сон без сновидений. Но стоило закрыть глаза, как она увидела лицо Уны – черное, словно обтянутый кожей череп, с чернотой вместо глаз. Тьма тонкими струйками дыма поднималась вверх, рисуя замысловатые узоры. Элвинг открыла глаза и уставилась в потолок, но и там был лишь сумрак: свет горящих масляных ламп не дотягивался до купола, и клубящиеся тени сплетались в малоприятные картины пережитого дня.
Лежать было неудобно. Кроме того, от камня уже шел настоящий холод, и Ашри знобило. Потерев виски, она спрыгнула с плиты и бесцельно побрела по храму.
Незаметно она поднялась по лестнице на галерею и оказалась возле двери, через которую они вошли в храм. Внешний мир напоминал о себе протяжным воем бури и песком, который ветер кидал в выбитые круглые окна. О том, чтобы выйти на улицу, не могло быть и речи. В горле пересохло, но она знала, что фляга Грава пуста, а воды в этой гробнице времени нет. Спустившись, она начала осматривать дальние части храма. Здание было построено радиально: маленький круг – огненный бассейн, следующий круг колонн, затем круг верхнего этажа балконов. От центра шли четыре линии, словно крестом прорезающие храм, и четыре двери вели в коридоры. Но все они были либо завалены, либо замурованы. Были еще большие резные врата, вероятно, центральный вход, но их она не смогла открыть. Скорее всего, за ними был лишь песок, ведь храм давным-давно ушел под землю.
Вернувшись и сделав круг около огненного алтаря, Ашри остановилась рядом со спящим кайрином. Ее внимание привлекла одна из колонн, сплошь покрытая узорами. Кое-где краска сошла, и рисунок стерся, но в целом большая часть изображений сохранилась и хорошо читалась, для тех, кто понимал древние символы. Вызвав лиловый огонек, она рассматривала потрескавшиеся рисунки странных существ, цветочные орнаменты, геометрические узоры.
Ашри скорее почувствовала, чем услышала Грава.
– Напоминают стелы архива Тирха, – кивнул на колонну бист.
– Есть что-то, – согласилась Ашри.
– Давно была там?
– Последний раз больше года назад, перед тем как выкупить кайрина, а ты?
– Пару месяцев тому. – Клыкарь задумался. – Но только в правом крыле. Там тоже появились куфы, хотя и не такие крупные, как твой любимец.
– Откуда эта тварь взялась в тоннеле? – Ашри стиснула зубы. – Они ведь не ходят по одному.
– Не ходят, – согласился Клыкарь. – Надо бы сообщить страже, и про приют…
– Хорошо, что ты был при оружии, – перебила Ашри и кивнула на меч, торчавший за спиной биста. – И, между прочим, ты тоже нарушил правило. Нельзя обнажать меч в стенах Аббарра.
– В законе написано «под небом Аббарра», а мы были под землей. Технически я ничего не нарушал.
Мечи, как и самострелы, опечатывали при входе в город. Слом печати грозил не только денежным штрафом: если клинок был пущен в дело, можно было запросто очутиться в самых темных и негостеприимных покоях Башни Силы. У Ашри не было с этим проблем – она не пользовалась клинками длиннее кинжала, а с арбалетом и луком была знакома очень отдаленно.
Ашри пристально посмотрела на торчащую гарду и рукоять.
– Знаешь, я не помню, чтобы на нем вообще была печать. И, пожалуй, это впервые на моей памяти, когда ты пустил в дело клинок.
Клыкарь пожал плечами, но элвинг уже задумалась о другом.
– А Мирг жив? Этот меч вроде тоже неплох в деле, но на вид гораздо проще рунного.
– Еще бы! – улыбнулся Грав, вспоминая любимый меч, но тут же нахмурился и добавил: – Лежит без дела, опечатанный, в золотом секторе.
– Он и у тебя был без дела, – рассмеялась Ашри. – Удивительно, что на куфа ты пустил в дело клинок, а не добил топором. Видимо, годы не только добавили тебе шрамов, но и вложили в руки новое оружие и умения.
Ашри вспомнила время их совместной «работы». Клыкарь, казалось, родился с топором в руках. И даже после того, как к нему попал именной меч голубоватой стали, словно выточенный изо льда, он не изменял себе, хоть и всюду таскал Мирг с собой. Исключительно за спиной. Ашри ни разу не видела, чтобы Клыкарь пускал его в дело, а вот начищать и смотреть на блестящий узор рун – это было своеобразным ритуалом. Как меч попал к бисту, Ашри не знала. Просто однажды Грав пришел с ним.
– Не похоже на тебя, доверять Мирг чужим, – прищурилась Ашри, бросая пристальный взгляд на Грава.
– Я же не знал, что встречу тебя, а то бы явился при полном параде, – пожал плечами бист и добавил: – Надо поспать, пока есть такая возможность.
Клыкарь встал, ставя точку в разговоре про меч и печати.
– Пойду поищу, где камни мягче, – ухмыльнулся он. – Если эта буря затянется, то придется пустить твою птичку на перину.
– Удачи, – фыркнула Ашри и, проводив взглядом биста, пока он не скрылся в глубине храма, вернулась к рассматриванию рисунков.
Перспектива застрять здесь без воды и еды ее совсем не радовала. Масло тоже не будет гореть вечно. Чудо, что оно вообще оказалось в светильниках! Поэтому к списку можно будет добавить холод и темноту. Попытаться добраться по улице не вариант. Местные не зря называли песчаные бури «орхмантиру» – «тысяча жал». И укусы песка Ашри уже ощутила на собственной шкуре.
У Аббарра не было врагов, он не вел войну, не испытывал проблем с золотом, не зависел от рубиновых шахт. Единственным монстром, что плевал на власть Черного Цветка и его могущество, – была песчаная буря. Она заставляла город замереть. Против нее были бессильны высокие белые стены, острые клинки и даже Зеленое Пламя. Гнев Мэй нельзя было утолить золотом. Он ставил на колени и напоминал о том, кто истинный властелин земли Мэйтару.
