Бури часто приходили после полудня, задерживались до вечера и оставляли после себя песчаный туман. Изредка Мэй накрывала колючим покрывалом город на пару дней. Но всегда Аббарр был наготове. Орхмантиру была частью его жизни. Аббаррцы знали о надвигающемся бедствии заранее, запасались едой и водой, отправлялись всей семьей к друзьям или родным. Специальные убежища на несколько дней превращались в пестрые балаганы, где жители и гости города общались, играли в шархи, распивали лимру, подбадривали друг друга, пока бушевала буря. Можно было и в бордели отправиться, хоть это и выходило недешево, но места расходились быстро.
В этот же раз орхмантиру пришла внезапно. И, впервые на памяти Ашри, пришла ночью. Подобно Великой Волне, что раз в сотню лет обрушивается на Архипелаг, свора песчаных орхов доставала до небес. Как могли не увидеть ее, не подать сигнал? Буря идет стеной и видна задолго до того, как накроет город. Или этот рой родился в самом Аббарре? Ашри не покидало противное чувство закономерности всего происходящего. Обрывок из грота, что вернул ее обратно в Аббарр и привел в приют, где пускал корни Пожиратель. Сотня шкатулок, нацеленная на сотню домов. Хранители Бездны и похожие на их символы маленькие ключики от проклятых музыкальных ящиков. Музыка, выпускающая тьму иномирья. Куфы, затаившиеся в старых тоннелях под городом. А стоило уничтожить приют, как поднялась буря, и песок накрыл Аббарр, мешая найти того, кто за всем этим стоит.
Почему-то вспомнился дохлый грызун, и элвинг ощутила укол совести за отнятую жизнь. Удивила та опустошающая легкость, с которой она, не задумываясь, метнула нож. Эша мысленно потянулась к Сваргу, поблагодарила за пищу и за то, что он рядом. Отсутствие Грава словно обнажило спину, и где-то из темноты донеслись щелчки. Эша вздрогнула, приоткрывшийся панцирь захлопнулся, и Ашри потерла виски, прогоняя тягостные воспоминания и мысли.
Усевшись поближе к огню, она достала приютский журнал, провела рукой по потертой коже и, вздохнув, открыла. Список имен переходил со страницы на страницу, меняя почерк и цвет чернил.
«Гаруна Маан, аллати, Порт»
Ашри остановилась и прикоснулась к знакомому имени. Больше четверти века назад. Вот и все, что осталось. Ашри достала потускневший медальон шаати и положила на страничку рядом с ее именем.
* * *
Клыкаря не было достаточно долго – видимо, и вправду нашел камни помягче. Бродить тут особо было негде, бо́льшая часть храма была по ту сторону стены, а все двери из центрального зала, где они находились, были или заперты, или завалены, или очень скоро заканчивались тупиками и обвалами. Но вот бист вынырнул из сумрака, словно из стены вышел, и направился к освещенному горящим маслом центру. В некоторых чашах огонь уже погас, во многих начинал тлеть, но света все еще было достаточно, чтобы не прибегать к силе Пламени. Ужасно хотелось пить. Чтобы хоть как-то отвлечься, Ашри наблюдала за Гравом.
Грав подошел и встал напротив Сварга, оглядел пушистого кайрина. Зверь, судя по всему, спал: глаза закрыты, уши прижаты, спина мерно вздымается от дыхания, мягкая серебристая шерсть вперемешку с перьями мерцает в отблесках огня. Перспектива прикорнуть на его боку выглядела заманчиво. И, конечно же, бист рискнул. Но прежде чем Клыкарь успел пристроиться рядом, лохматый пушистый хвост взметнулся вверх и острым жалом ударил в камень в опасной близости от Грава. Клыкарь схватился за топор. Кайрин развернул крылья, поднял перья на загривке и зашипел, открыв клювопасть. По механическому крылу побежали голубоватые искры.
– Прекратите, – холодно бросила Ашри и развернулась к колонне, словно вспомнив о заинтересовавшем ее рисунке.
Грав проворчал что-то малоприятное про кошек и подошел к Ашри.
– Надеюсь, тут говорится, где найти воду и пару одеял?
– Сколько мы уже здесь?
– Ночь прошла, но песок все метет, – вздохнул Клыкарь и пододвинулся ближе. – Ну, так что говорит древняя мудрость?
– Если честно, я не знаю, что тут говорится, но, когда смотрю на них, чувствую, как незначительно все в сравнении с вечностью.
Ашри привалилась к колонне спиной. Клыкарь сел напротив, облокотившись на камень.
«Надо же, этот меч он не полирует до блеска, как прошлый», – мелькнуло в уставшем сознании элвинг.
– Мальчишкой я часто лазал по развалинам и заброшенным зданиям города, где родился, – прервал тишину Клыкарь.
Ашри показалось, что голос его звучит тише обычного и более хрипло.
– А потом, путешествуя, часто находил ночлег среди руин. И время от времени слышал россказни выживших из ума бродяг и бездомных. Они говорили, что подобные храмы есть по всему миру. Но я находил лишь несколько. И в них не было так спокойно и тихо. Те храмы были полны загадок, в их тоннелях водились разные твари… Может, и в этом есть спуск. Пару раз через них мы спускались в тоннели… Бесконечные паутины ходов… Где-то это несколько сотен шагов и обвал… А где-то дни блужданий во мраке…
Тьма накрыла сознание Ашри, и она провалилась в сон. Когда она вновь открыла глаза, то бист все так же сидел напротив и внимательно смотрел на нее. На мгновение она увидела в этом взгляде нечто, от чего защемило сердце. Сожаление, печаль, грусть? Но моргнув, она уже видела, как Грав улыбается, обнажая клыки:
– Теперь я точно знаю, что мои речи вгоняют в сон.
– Прости, – сонно потянулась Ашри, уже рассматривая вариант сменить холодную колонну на теплый бок биста. – Долго я спала?
– Пару часов, наверное. Кто его знает. Масло в половине ламп прогорело. Орхмантиру не сдается. И, похоже, грызуны подтягиваются, может, даже на тропу войны готовятся выйти и отомстить тебе за убийство их юродивого сородича.
Элвинг сморщилась, но не от возможной вендетты крипкрапов, а оттого, что неожиданно в ее сознание потоком хлынули мысли грифона.
Ашри промолчала, пытаясь переварить сумбурную речь кайрина. Голова работала плохо. Девушка посмотрела на орнамент колонны и провела рукой по изображению цветка, созданного неизвестным художником древности.
– Ты веришь в истории про цветение? – неожиданно спросила она биста. – Может, пришло время Аббарру уйти в пески, и Пожиратель – одно из знамений? Как возвращение куфов, песчаная буря и мало ли что еще, о чем мы просто пока не знаем.
– Все может быть. Песок когда-то был горами. Рано или поздно исчезнет даже пустыня Мэй. Но я скорее поверю в то, что Пожиратель – очередной чокнутый фанатик. И движет им не пророчество и легенды, а какая-нибудь мерзенькая жажда власти, славы или обида.
– А что движет тобой, Грав? – Ашри пристально посмотрела в глаза биста. – С чего тебе в это все ввязываться?
Бист не отвел взгляда. И не успел ответить.
– А еще, Грав, скажи: как такой следопыт, как ты, не заметил трех наемников, которые пасли нас от самого приюта? И еще тех, что прячутся в глубине храма сейчас.
Голос Ашри звенел металлом. Она продолжала сверлить взглядом биста.
