Гордон окинул взглядом сельскохозяйственные инструменты, грубо обструганные балки, сложенный корм и тихо вздохнул.
— Ты вспомнила сарай, в котором мы спрятались, когда сбежали?
— Как я могу не вспомнить этого?
Калли посмотрела на темные очертания его фигуры. Она не могла не вспоминать.
Глава 12
Тот ланкаширский сарай находился в тысячах миль отсюда, и с тех пор прошло полжизни. Гордон тогда был молодым, глупым и не понимал, к каким катастрофическим последствиям могут привести их импульсивные поступки. И это он был тем самым дураком, предложившим им бежать вместе.
Гордон медленно и глубоко вздохнул. Стянув с себя отяжелевший от воды сюртук, он бросил его на пол. Потом взял Капли за руку и потянул ее к мягкой копне душистого сена.
— Ну-ка, посмотрим, каково американское сено, такое же удобное, как английское, или нет.
Тяжелый день и опасности истощили силы Капли. Гордон лежал на боку и всматривался в ее лицо. Тусклый свет подчеркивал нежность черт. Шляпу она потеряла, как и он свою, а длинная золотисто-рыжая коса потемнела от воды.
— Ты похожа на утонувшую крысу, — промолвил он. — Очень хорошенькую утонувшую крысу. Спасибо, что вытащила меня из речки.
Гордон наклонился над ней, собираясь в знак благодарности легко коснуться губами ее губ, но оказалось, что он не может остановиться, потому что она отвечает на его поцелуй. В голове у него зашумело, как вода в ревущей реке, что едва его не утопила. Гордон придвинулся ближе. Капли тихо вздохнула и обняла его.
Капли, Капли…
Его рука скользнула вверх и накрыла ее нежную грудь, скрытую под мокрой мешковатой рубашкой. Она была такая сладкая и при этом сильная, очень женственная, как ни одна другая женщина на свете…
Капли внезапно отодвинулась, сминая сено и поднимая волну запаха свежего клевера.
— Нет! Ты мне нужен как друг! В моей жизни нет места ни для чего другого!
Ему хотелось снова поцеловать ее, но годы жизни его многому научили.
— Извини. Это был лишь знак благодарности.
Гордон перекатился на спину, глядя на тусклые квадратики света из вентиляционных отверстий.
— Я не имел в виду ничего большего, чем поцелуй-благодарность, но, к сожалению, ты плохо влияешь на мой рассудок. Я постоянно забываю, что моя задача здесь — помогать тебе, а не делать твою жизнь еще сложнее.
— Сложнее, но лучше. — Капли глубоко вздохнула. Гордон с радостью заметил, что он тоже на нее действует. — Во многом я сама виновата. Мне не следовало отвечать на твой поцелуй, но на несколько мгновений это… показалось мне хорошей идеей.
Он-то думал, что это была великолепная идея…
— Капли, ты пугаешь меня!
— Я? Сейчас я даже не вооружена!
Гордон засмеялся, и напряжение спало.
— Я уверен, что могу победить тебя в справедливом бою. Но в несправедливом — вряд ли.
— Только так я бы и попыталась бороться, — произнесла она. — С чего это я буду драться справедливо с человеком, который вдвое больше меня?
— Узнаю свою девочку. — Гордон взял ее руку, но не пытался придвинуться ближе. — Ты меня пугаешь, потому что… — Он помолчал. — С годами я приобрел и друзей, и врагов, но никогда не был ни к кому по-настоящему близок с самого детства. А в детстве этим человеком была ты.
— Мне очень жаль. Я понимаю, почему это может приводить в замешательство. У меня есть близкие люди, дети и Сара с Джошуа. А вот моя дружба с тобой… иная. И с тех пор, как наши пути разошлись, такой близости у меня больше ни с кем не возникало.
— Кто бы мог подумать, что наши жизни так далеко разойдутся, ведь начинали мы из очень похожих мест? По-моему, это интересно. — Он сжал ее руку — Ладно, Кэткин, отдыхай. По-моему, дождь стал слабее. Когда он закончится, мы пойдем пешком в Такер-Холл.
Она шумно выдохнула.
— Хорошая мысль. Если дождь барабанит по крыше, это гораздо лучше, чем, когда он стучит прямо по голове.
Калли закрыла глаза, ее дыхание стало ровнее и медленнее. Все еще держа Гордона за руку, она повернулась лицом к нему. Он вдруг с болью осознал, почему Калли пугает его. Не только потому, что он пятнадцать лет не был ни с кем по-настоящему близок, а просто он был больше не способен на такую близость. Он выжил, развив в себе холодное, иронично-отстраненное отношение ко всему. Способность чувствовать глубокую эмоциональную связь умерла в нем, когда его приговорили за кражу и похищение человека и бросили на адский корабль, державший курс на край света. Гордон думал, что в принципе хорошо адаптировался к новой жизни, какую ему навязали. Он выжил и, хотя совершил немало такого, чем совсем не гордился, не стал злодеем. Однако где-то на этом пути потерял свою юношескую способность надеяться и испытывать глубокие чувства. Но не способность желать. Эта способность жила и здравствовала, и Гордон желал Калли с такой силой, что это его смущало. Но он слишком заботился о ней, чтобы причинить ей какой-либо вред. Она и так настрадалась. Ей необходим друг, и он способен с этим справиться. Калли не нужны осложнения в виде интрижки, а ему не надо, чтобы его жизнь снова разбили вдребезги. Он способен контролировать желания. Они будут друзьями. Друзьями навсегда.
Гордон тоже задремал и проснулся, услышав, что дождь стучит по крыше тише, а раскатов грома больше нет. Спал он недолго, менее часа, но чувствовал себя отдохнувшим и восстановившимся после своего недавнего спасения от смерти. Когда гроза миновала, в сарае стало немного светлее. Открыв глаза, Гордон увидел, что Калли тоже проснулась и наблюдает за ним. Он улыбнулся.
— Привет, Кэткин!
— Мне следовало бы называть тебя львом, — прошептала она. — Больше кота, но из той же породы. И храбрый, как лев.
— Ричард Львиное Сердце?
— У тебя и цвет подходящий, желтовато-коричневый.
— Более или менее. Вроде бы Ричард Львиное Сердце провел годы, шатаясь по Европе и Святой Земле и попадая в разные неприятности вместо того, чтобы сидеть дома в Англии и заниматься своими обязанностями?
Калли усмехнулась:
— Сходство становится сильнее.
Гордон засмеялся:
— Отличие в том, что я не король Англии и у меня нет обязанностей перед нацией.
— Но теперь у тебя есть там дом.
Да, у него есть дом, и сейчас его самого удивляло, как сильно ему хочется туда вернуться.
— Это весьма скромный дом, не замок Плантагенетов. И я мало чем могу навредить Англии.
— Может быть, не всей нации. Но как Львиное Сердце проявил безответственность, оставив управление Англией на брата, которого мы теперь знаем, как плохого короля Джона, у тебя тоже есть плохой брат. Когда отвратительный виконт Уэлхэм унаследует титул и станет маркизом Кингстоном, он будет эквивалентом плохого короля Джона. — Калли поморщилась. — Премерзкий был тип. Вечно пытался застать меня одну, чтобы лапать.
