– Я позволяю себе то, на что ты побуждаешь, – выпалил граф, злясь больше на себя и свое неконтролируемое желание к жене.
– Я позволяю? – сузив глаза, напала она на мужа.
– А чего ты ждешь, одевшись в мужской наряд? Виляешь бедрами на людях и заигрываешь с каждым.
– Тебя это как-то задевает? – не сдавалась девушка.
– Ты носишь мое имя. И это меня волнует.
– Ах, ну да. Твое имя. Я ж атрибут сделки. Ничего публичного, никаких скандалов и сплетен. Правильно? Так вот, запомни – с тобой я не заигрывала. Ты вообще последний мужчина, на которого я обратила бы свое внимание. А если для тебя это всего лишь урок, то рада, что не являюсь объектом твоего вожделения.
Не дожидаясь ответа, Саманта пошла прочь, соблазнительно виляя бедрами.
«Сочетание блаженства и унижения. Вот это действительно урок!» – думала она.
Из этой ситуации Алекс тоже сделал свои выводы.
* * *
Через три дня после событий на ипподроме Алекс вернулся домой пораньше. В малой гостиной за чтением книги его встретила Клариса:
– Ты сегодня раньше обычного, – обрадовалась мать.
– А Саманта в конюшне? – почему-то сразу спросил Алекс.
– Нет, она уехала на ипподром.
– На ипподром? Ей там что, медом намазано?
– Сынок, тебя целыми днями и вечерами нет дома, чем еще заниматься девочке, – с упреком сказала графиня.
– Я работаю. А если займу пост вице-премьера внешней политики, то вообще месяцами буду отсутствовать дома. И что, вам тоже дома не жить? – резко сказал он.
И уже более спокойно спросил:
– Она одна поехала?
– Нет, – только и ответила графиня, не торопясь уточнять подробности.
– С кем?
– За ней заехал Стивен.
– Ах, Стивен. Ну конечно! – язвительно подытожил граф и, разворачиваясь на каблуках, направился к выходу.
И тут в комнату вошла Саманта с кузеном. Они о чем-то продолжали оживленно беседовать, олицетворяя идиллию отношений.
– Добрый день, – с каменным лицом сухо поздоровался Алекс и вышел из комнаты, чеканя каждый свой шаг по паркету, оставив стоять растерянную Саманту.
– Что это с ним? – спросила она графиню.
– Много работы, устал, – ответила Клариса, пытаясь сгладить грубость своего сына.
События следующего дня долили еще больше масла в огонь.
Пытаясь сосредоточиться на документах, лежащих на столе, Алекс делал вид, что работает. Вернее, занимался самообманом.
Стук в дверь привлек внимание графа:
– Да, входите, – безразлично ответил он.
В кабинет конторы, шурша юбками и виляя бедрами, вплыла Элизабет.
– Элизабет? Чем обязан? – удивился граф, вставая из-за стола.
В приветствии протягивая руку для поцелуя, баронесса кокетливо улыбнулась.
– Алекс, дорогой, проезжала мимо и не удержалась, чтобы не зайти. Тем более вы обещали заехать ко мне сами, – надув губки бантиком, проговорила она.
– Прошу прощения, баронесса. Много дел, – начал оправдываться граф, вспомнив свое обещание, о котором совсем забыл.
– Понимаю, – милостиво принимая его извинения, проговорила Элизабет. – Поэтому я приехала сама.
Предлагая чая и помогая гостье присесть, Алекс был весь во внимании.
– Что у вас за дело ко мне? Какого рода вам нужна моя помощь?
«Стать моим любовником», – крутилось на языке у баронессы. Но вслух произнесла:
– У меня есть земля, оставленная мне от моего покойного мужа. И я хотела бы получить совет, как наиболее выгодно ее использовать: сдать в аренду или самой ее возделывать?
– А что вам советует ваш управляющий?
– У нас с ним разногласие на этот счет. Поэтому я и уповаю на вашу помощь.
– Ну что ж, давайте посмотрим ваши бумаги. Надеюсь, вы взяли все данные по земле.
– Конечно, у меня все с собой.
Увлеченно общаясь, анализируя и взвешивая все «за» и «против», Алекс не обратил внимание, как Элизабет обошла стол, стала рядом и приблизилась всем телом к нему, выставляя свои прелести напоказ. Оторвавшись от бумаг и подняв голову, взгляду графа открылась пышная грудь баронессы, оголенная до неприличия.
Алекс отвел глаза и встретился взглядом с Элизабет. Повисло молчание. Баронесса ждала поцелуя, подставляя свои губы и еще больше наклоняясь к нему.
Но Алекс лишь встал из-за стола и спокойно сказал:
– Я думаю, ваш управляющий прав. Для вас будет выгоднее, если вы будете сдавать вашу землю в аренду.
Разочаровано выпрямляясь и справляясь с внутренним негодованием, она улыбнулась:
– Раз вы так считаете, значит, так и поступлю.
Попытка соблазна не удалась. Алекс стал сторониться баронессы при обсуждении мелких деталей, как ей лучше поступить.
Собираясь уже уходить, как бы невзначай баронесса спросила:
– Алекс, можно моему кузену обратиться теперь к вашей супруге за советом?
– К Саманте?
– Почти все мужчины Лондона пользуются ее услугами, – двусмысленно проговорила она, – и все остаются довольны!
– Как вас понимать? – резко спросил он.
– О Алекс, о чем вы подумали? – прикидываясь дурочкой, заулыбалась она. – Он планирует поучаствовать на скачках в эту субботу и хотел бы сделать верные ставки.
– Обратитесь с этим вопросом к графине, я не буду за нее решать.
– Вы – мечта любой женщины. О таком муже можно только мечтать. А она вас совсем не ценит. И пользуется вашей доверчивостью и добротой.
– Вы так думаете?
– Так думает весь Лондон. О вашей жене уже ходит много различных слухов. Один другого краше.
– Каких слухов?
– Не хочу передавать сплетни. Я-то вас знаю. И знаю, как вы любите друг друга. Что брак у вас по любви, – изворачиваясь, как лиса, сказала баронесса. – Она не может так поступать с вами. Это только слухи.
Понимая, что уже сделала свое дело, баронесса решила удалиться:
– Что-то я засиделась у вас. Спасибо за помощь. Мне уже пора.
Она покидала контору, довольная собой. Семя раздора уже посеяно в семье графа.
И действительно, двусмысленность фраз баронессы возымели свой эффект. Алекс весь кипел, не мог найти места. Ревность съедала его изнутри, сжигая все здравое и чистое на своем пути.
«Пользуются ее услугами», «остались довольны», «ходят слухи», «весь Лондон», «она вас не ценит», «пользуется доверчивостью» – каждая фраза разрывала его на части. Они засели и эхом отдавались в голове.
