– Мама, я не хочу обсуждать эту тему. Скажу только, что очень виноват перед Самантой.
И, не желая больше продолжать беседу, покидал комнату, тем самым еще больше тревожа мать.
Алексу было невыносимо находиться в доме. Все напоминало о жене. Мучаясь угрызениями совести, граф однажды не выдержал и зашел в комнату Саманты. Все в комнате дышало ею. Тут витал ее запах и даже слышался голос. Погрузившись в воспоминания, он подошел к зеркалу и взял ее гребень. Представил, как она проводит им по своим длинным шелковистым волосам, как они скользят и распадаются волнистыми локонами. Легкая улыбка тронула лицо графа.
– Сынок, – послышался голос матери в комнате, – я не могу смотреть, как ты мучаешься. Тебе просто необходимо поговорить с женой и попросить у нее прощения.
– Она не простит меня, – печально проговорил он.
– Что же такого произошло между вами?
– Она меня никогда не простит.
С болью в глазах, Алекс положил гребень на столик и покинул спальню жены.
* * *
Утром следующего дня, заканчивая завтракать в привычном одиночестве, Клариса приняла решение действовать.
– Так продолжаться больше не может. Надо что-то предпринимать. И дело надо брать в свои руки.
Поднимаясь со стула и направляясь к двери, она столкнулась с дворецким.
– Госпожа, мистер Вайтленд пришел.
– Грум, – воскликнула графиня, – ты меня напугал. Разве можно так неожиданно появляться?
За открывающейся дверью появился Шарп.
– О, дорогая Клариса! Вы великолепны, как всегда, – проговорил он, целуя протянутую руку графини.
– Вы так галантны. А я как раз направлялась к вам, мистер Шарп.
– Я, наверное, даже догадываюсь, зачем.
– Саманта! Алекс! – одновременно проговорили Клариса и Шарп.
– У нас одна беда, и ее надо решать, дорогой Шарп.
– Да, Клариса, я, собственно, за этим у вас. Так продолжаться больше не может. Саманта сама не своя. Все время сидит дома, никуда не выходит, ни с кем не общается. Она делает вид, что все хорошо. Но у нее глаза побитой собаки и загнанной лани. Больно смотреть. Я ее такой никогда не видел. Даже после смерти моей жены Саманта была сильнее и крепче. Она была для меня опорой, поддержкой, моим спасательным кругом. Хотя ребенок тогда потерял мать. Она спасла нас двоих, вдохнула в меня жизнь. А сейчас я не узнаю свою дочь. И бессилен ей помочь. Она ничего не рассказывает, молчит. Но что-то произошло между ними. Самое страшное – она вознамерилась уехать в Италию, к своей тете. И не хочет ничего слышать.
– У меня ситуация не лучше. Уверенный, стойкий, сильный мужчина стал превращаться в пьяницу. А самое страшное – в нем угасла жизнь. Он тоже ничего не хочет говорить о случившемся. Избегает любого общения, но и наедине с собой не очень ладит.
– Похоже, у нас одни и те же симптомы. Значит, и лечить их будем одинаково.
– Нашим детям надо встретиться и поговорить. Им необходимо прояснить свой конфликт.
– Согласен.
– Шарп, у меня есть идея. Сегодня из Австрии возвращается моя кузина Оливия, крестная мама Алекса. Так вот, она ежегодно устраивает бал в честь закрытия сезона, но в этом году она обещала устроить бал в честь свадьбы Алекса и Саманты. На свадьбу она не успела приехать. А вот на балу в их честь они обязательно встретятся и будут обязаны играть роли супругов. О проведении этого бала было уже объявлено. Долг чести требует. И воспитание обязует. А после бала все гости обязательно едут на три дня в загородное поместье поохотиться, – проговорила графиня, чуть ли не хлопая в ладоши.
– Но сезон еще не окончен, и для охоты рано, – с уверенностью знатока заявил Шарп.
– Шарп, оставьте эти условности. У нас мало времени. Вы сами сказали, Саманта собралась уехать. Не охота – так рыбалка, не рыбалка – так пикник или деревенские соревнования. Что-то придумаем. Ждать нет времени и сил.
– Рыбалка, пикник и конные прогулки.
– Точно. Надо все продумать и подготовить. Особенно детей. Но любым способом необходимо, чтобы они на балу были оба. Алекса я возьму на себя. С ним, я думаю, проблем не будет. Главное – уговорить Саманту. Но ее вам придется взять на себя.
– Я постараюсь. У нас нет выхода.
– Значит, у нас много дел. Надо еще рассказать хозяйке, что у нее через два дня бал, а потом еще и пикник. Вот Оливия удивится своим планам, – с игривостью и твердым намерением действовать проговорила графиня.
– Вы гениальны, Клариса.
– Не стоит благодарностей.
И фиктивные родственники обрадовались своей идее.
Глава 9
– Нет. Отец, я не пойду на бал. Тем более в честь нашей свадьбы.
– Доченька, но этот бал был давно запланирован. И он очень важен для нас всех.
– Для кого он важен? Для меня уж точно нет.
– Люди уже приглашены. Этот бал организует крестная мама графа.
– Тем более. Отец, я хочу развестись и уехать в Италию.
– Что?
– Ты слышал.
– Алекс знает об этом?
– Нет. Я с ним не виделась. Но ты говорил, что он примет любое мое решение. Это мое решение.
– Второй раз в жизни я в тупике. Первый раз – когда умерла твоя мать, и сейчас.
– Отец, не сравнивай. Это разные вещи.
– Но как же договор между Алексом и мной? Прошло всего четыре месяца. Как быть? У меня нет тех денег, что твой муж вложил в реконструкцию шахты и деревни. Как я их ему верну?
Плечи отца осунулись, голова поникла. Он показался дочери сразу постаревшим, опечаленным и слабым. Таким она его еще не видела.
– Хорошо, папа. Успокойся. Все образумится. Я пойду на бал. Встречусь с Алексом. Но мое решение от этого не изменится. Это лишь отсрочка.
– Дочь моя. Эта отсрочка спасет нас. После бала, где официально вы предстанете мужем и женой перед палатой лордов, дело будет сделано – Алекса признают женатым. А там будет видно, и, может…
– Отец. Один бал, и все. После бала я хочу с ним развестись и никогда о нем не слышать.
В ее голосе слышалась обида, боль, грусть и решимость.
– Я, пожалуй, пойду в сад прогуляюсь.
– Саманта, а почему ты перестала ездить верхом? За все то время, что ты здесь, я ни разу не видел тебя даже в конюшне.
От услышанного Саманту всю передернуло, дыхание сперло. Беря себя в руки, она постаралась как можно спокойнее ответить:
– Что-то не хочется. Я пойду. – И быстро покинула комнату.
Шарп достиг желаемого, дочь согласилась идти на бал. Но груз боли за дочь не попускал.
