– А он?
– А граф непоколебим в своем решении. Вот сейчас его внимания добивается баронесса Милбит.
В разговор вмешалась еще одна девушка:
– Вряд ли у нее это получится. Вы видели молодую графиню?
– Да, графиня Крайзстоун молода и не дурна собой. Если только сам граф не остынет к жене со временем, баронесса опять останется с носом.
Девушки дружно захихикали, радуясь своему остроумию, и вернулись в дом.
Саманта потеряла дар речи. Только что обсуждали ее и ее мужа. Оказывается, он пользуется популярностью у дам различного положения. На него даже открыта охота.
От этих мыслей ее оторвал знакомый голос:
– Я так и знал, что найду тебя здесь. Ты всегда любила прятаться в кустах и деревьях.
– Стивен, не думала, что ты помнишь!
– Я много чего помню про тебя, стрекоза, – проговорил кузен, приближаясь к Саманте.
– Так меня называл только ты, – окунувшись в воспоминания, проговорила она. – А еще я вечно за тобой бегала, и ты считал меня назойливой девчонкой.
– Не может такого быть, – театрально хватаясь за сердце, проговорил Стивен.
– Ты все дурачишься и шутишь. – И более серьезно проговорила: – А ты приехал надолго?
– Думал, надолго, но я опоздал, – серьезно произнес кузен, беря ее за руку. – Я опоздал всего на месяц.
– Стивен, о чем ты? – спросила графиня, забирая свою руку из его рук и поворачиваясь к нему спиной.
– Ты любишь мужа?
– Ты нетактичен!
– Прости, не удержался.
– Мне пора в зал, наверное, графиня заждалась.
И, оборачиваясь к Стивену, посмотрела ему в глаза:
– У тебя были годы. Но ты опоздал на один месяц.
Девушка покинула террасу.
Долгими ночами в детстве она мечтала о тайных встречах и невинных поцелуях со своим кузеном. Представляла его своим героем и спасителем во всевозможных приключениях. Она боролась за внимание с его стороны, но семь лет разницы в возрасте тогда были очень не кстати. Стивен уже тогда пользовался большим вниманием у дам и молодых девушек. На нее он смотрел, как на ребенка. Но мечтать – не запретишь, особенно молодым особам с бурной фантазией.
Сегодня, оставляя кузена одного на террасе, она не испытала грусти или сожаления.
Остаток вечера Саманта провела в обществе свекрови и череде кавалеров, которые сменяли один другого в веренице танцев.
Мужа она больше не видела на этом балу. Домой они приехали врозь.
Глава 4
После бала дни пошли своим чередом.
Для новой графини жизнь забурлила активнее. Потоки гостей, чаепитий, походы по магазинам. Особенно много времени приходилось проводить у модистки Моли. Бесконечное снятие мерок, подбор фасонов и тканей.
Саманта и сама не догадывалась, что в роли графини ей понадобится такое большое количество нарядов. Но время, проведенное в обществе свекрови и неугомонной мисс Моли, компенсировало все тяготы утомительных примерок.
Очаровашка Моли, как она сама любила себя называть, была очень жизнерадостной и живой женщиной неопределенного возраста. И она по праву считалась богиней в области стиля и покроя. Ее зоркий взгляд подмечал все прелести и недостатки в фигуре, о коих она никогда не умалчивала. И никто в здравом уме на нее не обижался, потому что она предлагала решение всех трудностей.
– Графиня, вы на удивление гармонично сложены. Правда, веса в вас маловато, но мужчины таких любят. Говорят, граф от вас без ума, – искренне произнесла мисс Моли.
– И кто говорит?
– Та тут разве всех припомнишь, но последние разговоры только о вас.
– Они очень хорошо смотрятся вместе, – поддержала разговор свекровь, – моему сыну повезло с красавицей-женой.
Похоже, их фиктивный брак на людях выглядит как настоящий. Саманте от этого открытия стало даже смешно. Она заулыбалась своим мыслям.
Ее улыбку каждый трактовал по-своему.
– У меня для вас есть отличный пеньюар. Граф не устоит перед такой красотой, я вам гарантирую, – заулыбалась мисс Моли, подмигивая Кларисе.
От увиденного пеньюара Саманта не смогла отказаться, хотя и понимала, что покупает его не для графа.
Но самым любимым времяпрепровождением графини было находиться в конюшне и на ипподроме, присматривая новых лошадей. Она стала воплощать в жизнь свою идею по разведению племенных лошадей. Это хлопотно и дорого, но прибыльно. Тем более граф сдержал свое слово и выделил ей через своего поверенного мистера Рубена приличную сумму денег на осуществление своих планов. Здесь она чувствовала себя как дома.
Так и текли дни молодой графини.
С графом они виделись редко и только мельком. Большую часть времени он проводил в своей конторе, расположенной ближе к порту. Работы всегда было много, а теперь тем более.
Как бы ни силился граф полностью погрузиться в работу, у него не очень получалось.
Его мысли витали вокруг жены. Он не мог не признавать, что его тянет к ней. И с каждым днем все сильнее. Буквально ловил каждое ее слово. Каждая улыбка согревала его сердце. Ему приходилось заставлять себя быть на расстоянии, не думать о ней.
Алекс стал реже появляться дома. Уходил рано, приходил за полночь. Днем загружал себя работой, а вечерами засиживался в клубе. И при первой удобной возможности решил лично посетить шахту мистера Шарпа.
Мистер Шарп считал, что проблема его банкротства – в некачественном угле и отсутствии рынка сбыта такого угля. Да еще пришлось закрыть несколько северных стволов из-за отсутствия угля в них. А это привело к большим затратам впустую.
Но, по мнению Алекса, проблема могла еще быть и в полном доверии управляющему. Поэтому он и поехал на шахту без предупреждения.
Интуиция его не подвела.
Приехав на шахту, он удачно застал забастовку шахтеров. Рабочие были одеты в старые и очень грязные одежды. Их лица перемазаны угольной пылью. Запах нищеты витал вокруг. Но наиболее запоминающимися были взгляды мужчин. В них читались гнев и отчаянье. Кто-то возмущался и активно жестикулировал руками, а кто-то, понурив голову, просто молчал.
Во всем этом хаосе было трудно разобрать суть забастовки. Но граф догадывался, в чем причина. Пройдя мимо толпы негодующих рабочих, он сразу поднялся в контору управляющего Бредли Рампа.
Первое впечатление было не из приятных. Рамп был невысокого роста, худощавый, одетый в грязную мешковатую одежду. Бриться он явно не любил, а вот употреблять алкоголь – даже очень. Подтверждением тому было заплывшее лицо и хронический запах перегара. Но самое неприятное, что было в нем, – это его поросячьи черненькие глазки.
