– Мне кажется, что кто-то себя недооценивает?
– Нет. Это правда. Там, где я буду колебаться, что-то обдумывать, где меня будет мучить совесть и сомнения – он будет разить быстро, на инстинктах. И потому у него шансов больше. Но я страшусь не этого. Сама возможность того, что тёмная сторона его натуры возьмёт над ним вверх настолько, что он сможет стать мне врагом меня убивает. Насколько? Ты сама видела, любовь моя. Я утратил контроль настолько, что выглядел в твоих глазах чистым идиотом.
– Это не страшно. Если любишь человека, любишь его и в слабости. С кем же и можем мы позволить себе такую роскошь, как не с близкими людьми?
– Он знал, что я сорвусь. И нарочно выставил меня перед тобой глупцом. Ему это приятно.
– Зачем ему это делать?
– Поверь, моя подозрительность вовсе не на пустом месте. Мы повздорили и не сошлись во мнениях. Вот он и уколол в ответ. Атайрон крайне мстителен. Именно это, в сочетании с коварным, изобретательным умом и делает его опасным противником. Но меня страшит не конец противостояния, а сама его возможность. Ведь я так люблю моего непутёвого старшего брата, – с горькой улыбкой проговорил мой король.
И чувствуя, как он раним и уязвим в этот момент, я ощутила к нему такой прилив нежности. Желание защитить и страх – а вдруг не получится?
– Извини за вспышку ревности, – сжимая мою ладонь в своих руках, поднося её к губам и легко прикасаясь к ним поцелуем, похожим на прикосновения лёгких крыльев бабочки, проговорил он.
– Ты ведь не думал того, о чём говорил?
– Что он может попытаться тебя обольстить? Увы! Но это было бы вполне в его стиле. Боюсь только, что я дал осечку. Не следовало подсказывать ему этот сюжет, – вздохнул Эвил. – Особенно теперь, когда он так зол.
– Он злится, потому что не хочет, чтобы ты геройствовал и тут я могу его понять, Эвил. Сегодня, блуждая по дворцу я, как и следовало ожидать, заплутала и невольно подслушала ваш разговор. Потому и пришла сюда, потому мы оба и поторопили события. Ты не полетишь на эти Розовые Пески, или как их там называть? – один. Я не допущу этого. Я на твоей стороне, но тут твой брат прав – не надо геройствовать. Герои долго не живут.
– Ты должна кое-что знать, любовь моя. Должна знать правду. Как бы не сложилась в дальнейшем жизнь, помни, что Атайрон предан только своей семье. Ни клятвы, ни дружба, ни честь – всё то, что держит других людей в повиновении, на него не распространяется.
– Буду надеяться, что эти знания мне никогда не пригодятся. А вы помиритесь.
– Чтобы помириться, мне придётся просить у него прощения. Младший брат мог сделать это легко, но короли прощения не просят.
– Да. Тяжело быть королём. Видимо, им, беднягам, даже и семье верить нельзя?
– Боюсь, у королей нет семей. У них только поданные.
– Ссоры между братьями до добра не доведут. Ничего особенного, из рук вон, Атайрон не свершил. Вам нужно держаться друг друга.
Эвил улыбнулся с мягкой грустью:
– Ты говоришь совсем как моя мать.
Улыбка сошла с его лица, и оно вновь сделалось сумрачным, задумчивым и замкнутым. Эвил словно смотрел куда-то далеко, в одну ему видимую даль.
– Сколько я помню себя, в моей жизни всегда был Атайрон. Он всегда был для меня особенным. Я восхищался им: его силой и ловкостью, его бесстрашием, его способностью ни перед чем не колебаться. Даже его жестокой, едва ли не звериной, свирепостью. Умением мгновенно и быстро принимать правильные решения, быстрой реакцией на любые события – в этом мой брат весь. И я любил его, – на мгновение уголки его губ скорбно опустились. – Любил даже больше покойного отца и живой матери. Но мы так похожи и так не похожи. Это он должен был родиться королём. Для него не существует препятствий, а я… я каждый раз переступаю через самого себя, через что-то важное, без чего я уже не я ради призрачного трона! Ради долга перед почившей династией! Ради драконов, славы и всего того, что словно латы в бою, в какой-то мере да, защищают, но куда больше мешают дышать и двигаться. Он настаивает на том, чтобы противник был истреблён быстро и беспощадно, а я с трудом могу видеть противника в простом крестьянине, которому плевать, кто будет сидеть на троне. И карать, и награждать его за то, что он попросту живёт своей жизнью – несправедливо. Но брат говорит, что короли должны быть жестоки. Иначе им не удержать власть. А когда столп власти падает, под собой он повергает в первую очередь тех, кто менее всего виновен.
Эвил прикоснулся рукой к одной из опор, поддерживающих свод и крутанулся вокруг, как часто делали это и мы, будучи детьми, играя во дворе.
– Если я двину к Розовым Пескам целую армию, будет большая бойня. Если полечу только я и мой дракон, большой крови можно избежать.
– Но во втором случае лично для тебя риск будет в разы выше. Твой брат заботится о тебе. Это естественно!
– А что ты посоветуешь мне, моя королева?
– Я ещё пока не совсем королева.
– Это дело времени. Мы оба знаем, что ею будешь только ты. Не уходи от ответа.
– Что вы хотите услышать? Ваше решение милосердно, но… рискованно. Как добрая королева, я должна восхищаться вашей храбростью и жертвенностью, но как любящая женщина я готова согласиться с вашим братом. Справедливо щадить жизни и, наверное, невозможно оставить без внимания столь дикую выходку. Завтра они постараются и нам головы оттяпать, если не принять меры сегодня. Но один ты лететь не должен. Давай после Ритуала полетим все вместе?
– Вместе?
– Да. Ты, я и твой брат. У нас трое всадников. Конечно, я могла бы предложить это сделать вдвоём, но я здраво оцениваю собственный шансы. Я новичок, и, если не стану балластом, считай, повезло. Но новичок я, а не Молния. Она станет следовать за вами. Мы тебя подстрахуем. Атайрон получит возможность влиять на ситуацию. И всё будет хорошо.
– Мы сделаем это. Сделаем это втроём. Ты права. Так будет правильнее всего. И, возможно, примирит меня с братом. Мы прикроем друг другу спины, ведь нет в мире ничего важнее, чем семья и верность.
Глава 22
Есть такая примета у студентов – в день экзаменов обязательно волноваться. С чем она связана, не знаю, но по себе тоже неоднократно подмечала, что, если не волнуюсь накануне знаменательных событий всё катится к чертям, идёт не как надо. То ли мироздание такие образом берёт плату за удачу нервными клетками, которые, как ложно известно, не восстанавливаются, то ли волнение держит тебя в тонусе, и ты действуешь быстро и собрано, но факт остаётся фактом.
Если не волнуешься, всё катится к чертям и идёт не как надо.
***
В то утро я не волновалась. Напротив, была в приподнятом настроении, будто впереди ждал праздник. С восхода солнце светило ярко, на небе не было ни облачко. Сумеречный дворец был пронизан его лучами насквозь. Косым восходящим лучам удавалось дотянуться даже туда, куда обычно им не проскользнуть. Из-за этого света, ярко играющего на всех гранях, окружающий мир походил на сказку.
