Турхан бросилась ко мне.
– Что нам делать, принцесса?
Как будто я знала?
– Нужно выбираться отсюда, – сказала я вслух. – Немедленно.
– Выбираться из каюты, ваша милость?
– Выбираться с корабля.
– Но…
– Это – не пираты. А если даже и пираты, то не простые. У них конкретная цель и на этот раз это не шелка с пряностями. Нам нужен план, – в задумчивости покусала я губы.
– План? Какой план?..
Но я отмахнулась от Турхан, как он надоедливой мошки и бросилась к окну. Ещё беседуя с лордом Дархамиром я приметила, что решётка держится на цементе, а значит, можно попытаться…
– Дай мне нож, – потребовала я у девушки.
– Зачем?!
– Не заставляй меня тратить время. Просто – подай. Да и себе возьми. Делай, я как я.
В течении следующего часа мы работали молча, не обращая внимание на весь тот ад, что творился наверху, над нами. А судя по всему, там царила настоящий ад. И судя по взглядам, что бросала на меня Турхан, она отнюдь не мечтала очутиться наверху.
Пираты… в моём мире тоже были пираты. И они представляли угрозу морским торговым путям. Во всех мирах и во всех временах законы объявляют пиратов врагами всего человечества. Зная, что терять им особо нечего, эти морские гиены-падальщики придерживаются собственной доктрины, попасть к ним в руки – не съесть сахарок.
Когда всё это закончится, если останусь в живых, возьму Молнию и полетаю между Тёмной Цитаделью и Землями Розовых Песков. Устраню угрозу, так сказать.
Если меня саму сейчас не устранят…
Проклятая свекровь, будь ты ещё раз проклята!
– Милорд! – донёсся до нас пронзительный возглас. – Они всё равно догоняют! Они просто быстрее нас и ничего с этим не поделать!
В голосе слышалось отчаяние. Мы с Турхан встревоженно переглянулись.
– Надо сдаваться, пока это ещё возможно!
– Мы не можем сдаться, что тебе пропасть! – послышался рык лорда Дархамира в ответ. – Орудийные расчёты – приготовиться!
Его крик подхватили другие голоса: «Орудийные расчёты – приготовиться!».
Наверху гремело, стучало, лязгало и кричало – всё, разом.
– Миледи? Зачем мы пытаемся разломать окно? Сейчас начнётся сражение и здесь нам будет безопаснее..
– Нигде не будет безопаснее. Но по моим расчётам до земли плыть не так уж долго. Если мы под шумок одолжим шлюпку, сможем попытаться добраться до берега.
– Это безумие! Ни одна из нас не умеет управляться с веслом!
– Не думаю, что это так уж сложно. Матросы же справляются?
– Они мужчины! А если мы заплутаем посреди моря?!
Если да кабы вокруг росли грибы…
– Я понимаю, план не ахти какой. Но оставаться здесь для меня верная смерть, я предпочту пусть даже маленький шанс вырваться.
– Вам следует довериться лорду Дархамиру, ваша милость. Вы – всего лишь женщина, мужчина лучше знает…
– Дорогуша, жизнь научила меня простому правилу – доверяться не следует никому. И что мужчины и женщины равно ответственны сами за себя. Хочешь жить – действуй! Потому что в критический момент большинство людей в первую очередь спасают себя и своих близких.
– Так лорд Дархамир любит вас!
– И всё же я предпочту действовать. Пили уже эту чёртову решётку!!!
– Пли!!! – раздавшийся сверху вопль заставил нас смолкнуть и притихнуть, прислушиваясь. – Правый борт!
Корабль вздрогнул и раздался оглушающий гром орудий.
– Держаться по ветру! Вашу ж!.. – вослед приказу понеслась грубая брань.
– Милорд! Нам до них залпом орудий не достать!
В ответ на это кажущееся резонным замечание прилетело:
– Всем расчётам открыть огонь!
А потом, видимо, снаряды угодили в нас. Затрещала корабельная обшивка, канаты, снасти – что там ещё есть на кораблях? Нас, подбросив, уронило на пол.
– О, господи! – выдохнула я, поднимаясь на ноги.
Турхан стонала в трёх шагах, заваленная чем-то, просыпавшемся с полок.
– Эй? Ты в порядке? Не ранена?
Но я понимала, что точного ответа сразу и не дать. Организм на адреналине не способен дать точный сигнал и поначалу всё кажется лучше, чем часто бывает на самом деле.
– Кажется, да, ваша милость.
– Вставай! Нужно действовать.
Я сама себе напоминала заведённого попугая, говорящего одно и тоже. У каждого свой способ бороться со стрессом. Кажется, мой в непрестанном изображении деятельности. Я категорически не могу сидеть спокойно в критической ситуации, мои ноги в ситуации форс-мажора действуют быстрее моего разума. Не могу сказать, что хвастаюсь этим.
– Все в укрытие! – донеслось сверху.
«В укрытие! В укрытие!», – подхватили голоса.
Судя по звуку, раздавшимся за криками, рухнула главная мачта. В этот момент решётка, то ли в результате наших с Турхан усилий, то ли потому, что корабль содрогался и бился на волнах, как раненное животное, поддалась.
Я осторожно высунула голову. По счастью, каюта находилась ниже палубы (странный, но факт!) и подо мной плескались волны.
– Госпожа, это совершенное безумие! – зашептала Турхан. – Я… я плохо плаваю и не уверена, что доплыву.
– Тебе и не обязательно плыть со мной. Если хочешь, можешь остаться.
Мы обнялись, прощаясь. Ни у одной из нас не было уверенности, что мы встретимся когда-нибудь снова. Обстоятельства нашего прощания были драматичны настолько, что шансы спастись были невелики.
– Вот, оберните это вокруг талии, – Турхан протянула мне толстый смоленый трос и помогла закрепить вокруг талии большим неуклюжем узлом. – Да хранят вас Светлый Силы, принцесса!
– И тебя! – кивнула я, обнимая верную служанку в последний раз перед тем, как стала протискиваться в узкое окно.
В какой-то момент, просунув голову и плечи я поняла, что дальше продвинуться не могу. Запаниковав, я попыталась вернуться назад, но и тут не могла пошевелиться.
Вокруг корабля густой стеной стоял туман, через который невозможно было ничего разглядеть. И вся глупость затеянного мной мероприятия предстала передо мной воочию.
Только тут я осознала, что окрестности охватила странная, нереальная тишина, словно люди все разом сгинули. Несколько коротких секунд я слышала лишь потрескивание да скрип балок, плеск волны, собственное сбивчивое дыхание. Словно подслушав мои мысли, пространство взорвалось дикими криками, звучащими на высокой ноте. Крик нарастал, будто приближающийся рёв самолёта.
Испуганно рванувшись вперёд, толкнувшись, что было сил, я почувствовала, как платье лопнуло на мне и сползло с плеч с изрядной долей кожи, боль прокатилась по всему телу и я, к добру или к худу, оказалась снаружи.
