— Мне эта песня, которая Несыту нравится, тоже не нравится. Говорю ему каждый раз — слушать «Славные вибрации»
[55]. От нее живым внутри себя чувствуешь.
Смерть сидел в кремовом кожаном кресле и читал «Дневник чумного года» Дэниэла Дефо
[56]. Я терпеливо подождал, когда он закончит. Наконец он поднял взгляд и по-доброму улыбнулся.
— Любимое у Мора, — проговорил он, откладывая книгу. — Говорит, эта книга показывает, чего может добиться настоящий Агент, дай ему подходящее время и ресурсы. Не думаю, что он в той же мере гордился с тех пор хоть чем-нибудь: прошедшие годы — сплошь бездарная попытка воспроизвести славу тех времен…
Он задумался о чем-то своем. Я не мешал — разглядывал его комнату. Окно из четырех секций смотрело на задний двор. Кровать, гардеробы, бюро и стол. Стены со вкусом украшены узором из черных черепов с костями на фоне магнолий; этот же узор повторялся на односпальном покрывале и на халате, висевшем на двери. Один из гардеробов был открыт и являл взорам десяток нарядов Мрачного жнеца: длинные черные плащи с подобающими капюшонами, все одного размера, опрятно развешенные. На стене над кроватью горизонтально размещались две огромные косы, ручки параллельно друг другу, лезвия по диагонали повернуты друг к другу. На бюро я приметил карманный компьютер, темные очки, книгу и набор шахмат. На стенах висело несколько обрамленных портретов. В основном черно-белые снимки жутких прекращений, и на каждом Смерть стоял рядом с жертвой — или с тем, что от нее осталось, — и смотрел в камеру с достоинством и состраданием.
Я глянул на ковер. Он показался до странного знакомым. Ворс был мышино-бурый и очень густой — и, кажется, едва ли не самой уютной поверхностью, по какой мне доводилось ходить. Я покачался на пятках, наслаждаясь ощущениями.
— Головные волосы, — пояснил Смерть. — Вплетенные в три слоя живцовой кожи. Здесь примерно восемь миллионов отдельных волосинок. Потрясающая работа — и полезное применение отходов.
Я перестал перекатываться.
— Решил поехать с вами, — сказал я.
Он встал и пылко пожал мне руку.
— Как я рад! Хоть и не очень удивлен: Шеф сказал, что вы присоединитесь.
— Вряд ли у меня был выбор.
Смерть пожал плечами.
— Вы — ходячий. Не ухватываете весь масштаб. Никто из нас не ухватывает. Но мертвые зрячи менее, чем большинство…
Его перебил телефонный звонок. Мелодия звонка — увертюра из «Вильгельма Телля»
[57].
— Алло… Нет, понятия не имею. Первый эскиз будет завтра утром… Насколько мне известно, он рассматривает три из пяти сценариев: роботы, глобальное потепление, термоядерная война, корпоративная реструктуризация и один из пиротехнических проектов Раздора… Согласен, это долгосрочная стратегия. Что, вероятно, оставляет… Именно. Но как это произойдет? Я слышал, Компания ОНВ получила заказ на строительство моста, но это все равно логистический кошмар. Если только не завладеют ключом — но одному Аду известно, где он. — Смерть хохотнул, обменялся парой любезностей и завершил разговор. — Интересно, а? — сказал он, помахивая телефоном. — Совещаний у нас меньше, а связи при этом теснее, чем когда-либо прежде. И это лишь половина дела. По оценкам Шефа, в ближайшие годы — без всякой дополнительной для нас работы — эти маленькие приборы смогут достичь уровня прекращений среди живцов, сопоставимого со всем, что Мору удалось добиться за последнее десятилетие. Опухоли мозга, несчастные случаи, даже припадки телефонной ярости… Вы выяснили, что ищете?
— Пока нет.
— Какая жалость.
Я упер взгляд в ковер.
— Я…
— Да-да.
— Я существую. Ничего не говорю, ничего не делаю, ничего не ценю. И ничто не значит для меня ничего.
Он сочувственно улыбнулся.
— У меня предложение. Ваша задача в ближайшие три ночи — помогать Гладу, Раздору и мне с сопровождением наших мертвых друзей к их последнему месту упокоения. Техническое название — Воссоединение, подробности вас сейчас не должны волновать. В любом случае нам нужна ваша помощь. Когда трупы осознают, что их ждет, они склонны нервничать. Некоторые даже пытались удрать — и, поверьте, это ни им, ни нам не на пользу. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Я разрешу вам разговаривать с тремя из этих трупцов еженощно. Можете начать с вопроса к ним, из-за чего стоило жить их жизнь, — ответы, вероятно, помогут вам найти то, чего вам не хватает в вашей.
Последняя песенка взвыта
Смерть сопроводил меня к себе в кабинет. Иероним уже был там, тыкал какого-то мертвеца в грудь. Там болталось с полдесятка таких, среди них — довольно скорбная голова без туловища, лежавшая на конторском шкафу. Все на разных стадиях разложения, попахивало могилой. Меня обдало меланхолией.
— Что это? — спросил Смерть.
— В смысле?
— Я просил восемь.
— Тут столько и… — Иероним осекся и взялся пересчитывать тела. Помогая себе губами, пальцами и кивками, он добрался до шести. — Ой… Хотите, еще приведу?
— Думаю, это наилучшее решение.
Помощник расстроенно удалился.
Смерть обернулся ко мне и добавил:
— Вы не против сходить с ним? Мне нужно подготовиться в путь. — Он положил ладонь мне на плечо. — Не говорите, что я вас послал, но, пожалуйста, убедитесь, что он выбрал два тела… С устным счетом у него непросто.
Выйдя, я понял, что понятия не имею, куда Иероним ушел. Меня охватила мимолетная паника. Я протиснулся сквозь толпу мертвецов и добрался до пересечения с коридором, ведшим в комнату Смерти. На стену там опиралось тело, похожее на низенький ширококостный кусок разделанного мяса. Я вспомнил, что вчера помог ему встать — после того как Иероним нечаянно его уронил. Когда я проходил мимо, он издал мучительный стон, сжал сгнившие пальцы в кулак и сбил меня с ног.
Иероним поднял меня.
— Некоторые трупцы злее прочих, — сказал он. Пнул труп в обширную голень. — Вы не меня ищете?
— Вас.
— Чего вам надо?
— Мне велели вас сопроводить.
— Всегда надо делать, что говорят.
Я отправился за ним по переходу к коридору с дверями. Семь ночей моего срока подмастерьем я провел в комнате напротив Смерти. Никакой привязанности к ней я не ощущал — и никакого позыва постучать и войти. Я едва помнил, как она была обставлена. Кактус. Синяя стеклянная статуэтка в виде лебедя. Сколько-то книг в ящике письменного стола. Образы без смысла.
