— Конечно, кто такой бриллиант выпустит из рук? — удивился Верховный. — Если Его Высочество упрется, то графиню придется срочно выдать за кого-нибудь из приближенных.
— Какой смысл тогда в Отборе, если, по сути, на проверке уже определены лучшие кандидатки?
— Народу нужно зрелище, а принцу — иллюзия, что он тоже выбирает, — вздохнул Верховный. — Кроме Амеди только три девушки наиболее подходят и если Его Высочество выберет какую-то из них, то это будет его выбор. Если же упрется и попытается выбрать другую, придется его женить под наговором.
— Как хорошо, что я не принц, — поёжился Ренуар. — По крайней мере, спутницу жизни я могу себе позволить выбрать по велению сердца, а не долга.
— За все приходится платить, это не прихоть и не самодурство, — возразил Дайриш. — Королевству нужен сильный наследник. Ждать, пока до Его Высочества эта мысль дойдет естественным путем некогда. Его Величество Сигизмунд тоже не горел жениться, однако теперь, посмотри — вполне счастлив.
— Я понимаю это, — согласился маг. — Просто представляю, как горько Его Высочеству и понимаю его, почему он противится.
— По сравнению с девушками, Его Высочество ничего не теряет, — возразил Лерон. — Родился принцем — будь добр соответствовать и выполнять, что должен.
— Ладно, на сегодня достаточно, даже внутренняя политика и личные пристрастия Их Величеств — не наше дело. Завтра возьмем артефакты и будем проверять прислугу, — оборвал разговор Тео Дайриш.
Маги встали, и друг за дружкой покинули помещение, предварительно сняв с него полог тишины. Жизнь научила, что незапланированные и несанкционированные уши могут поджидать где угодно, поэтому предосторожность лишней не была.
Пока все складывалось почти замечательно: хотя про разгром склада во дворце и судачили, никто не связал его с подкопом и «неловкой» служанкой. Габриэлла расстроилась, когда Рози пересказала ей в подробностях, что творилось на сыпучем складе.
— Как же так? Я ведь туда даже не заходила. От меня одни неприятности..
— Учиться Вам надобно, миледи! — сказала Розетта. — Отчего все так получается? Да от того, что Вы не умеете даром пользоваться! Силы-то много, а правильно приложить не знаете как, вот и случаются… диверсии.
— Я и хочу учиться, но сама знаешь, до Совершеннолетия меня могут взять в Академию, только если опекун позволит, а барон никогда не позволит.
— Кстати, миледи, Вам не кажется странным, что Его Милость до сих пор не нарисовался? Ведь наверняка он уже знает, где Вы объявились — ведь репортажи с Отбора по магическому каналу транслируется во все крупные города и поселения Королевства, невозможно, чтобы он не услышал Ваше имя и не увидел Вас на планзифтере.
— Знаешь, Розетта, с нами столько всего случилось, что у меня дядюшка не то, чтобы выпал из головы, просто не оставалось времени о нем думать, — призналась Габи. — Мало мне неприятностей, так еще только барона не хватало, пусть подольше не появляется, я по нему точно не соскучилась.
В дверь постучали, и Розетта пошла посмотреть, кого боги принесли.
Боги принесли обещанного Свахой стилиста.
Им оказался тоненький мальчик в терракотовых брючках, белой в розовые лепестки рубашке, жилете цвета лосося и с внушительным чемоданчиком в руках. Цвета фуксии. Габриэлла слегка озадачилась, когда обнаружила на пороге своей гостиной это чудо.
— Э…
— Ламарель Огюстен, к Вашим услугам, миледи, — поклонился парнишка. — Меня прислала Госпожа Сваха, помочь Вашему Сиятельству научиться пользоваться красками для улучшения природных данных.
— Э. э…
— Вы, верно, удивлены моим юным видом? — вздохнул мальчик. — Все удивляются… Дело в том, что мой несравненный папА увлекался вопросами омоложения и экспериментировал с разными видами магии. А проверял свои разработки на мне, единственном ребенке. Долгое время его изыскания не приносили желаемых плодов, но однажды он угадал и вот — я навсегда остался тринадцатилетним.
— Простите, проходите, — отмерла графиня. — А сколько Вам на самом деле?
— Вы не поверите, — грустно сказал мальчик. — Тридцать шесть.
— Да, это удивительно, — осторожно ответила Габи.
— Поскольку, изменение оказалось необратимым, что только ни делалось, я понял, что мне не светит семья и нормальная жизнь взрослого человека. Но поскольку мне всегда нравилось изменять внешность, причесывать, я начал изучать эту науку и весьма в ней преуспел — вот уже десять лет я личный Стилист Её Величества. Вы позволите взглянуть на Вас?
— Да, конечно, — Габриэлла все еще не пришла в себя от истории Огюстена. — Как мне лучше встать — к окну?
— Присядьте в кресло, я его развернул. Да, вот так, благодарю.
Стилист внимательно рассмотрел лицо девушки, осторожно потрогал ее кожу на скуле, у глаз и удовлетворенно хмыкнул.
— У Вас изумительная кожа и очень красивое лицо! Вам можно вообще не применять краску, Вы и так свежи и ослепительны своей естественностью.
Огюстен, я могу быть с Вами откровенной? — решилась Габриэлла.
— Разумеется, миледи, — с достоинством поклонился стилист. — Все, о чем мы говорим с моими клиентками, мгновенно выветривается у меня из головы, стоит мне переступить порог комнаты.
— Понимаете, я крашусь не для того, чтобы стать красивее. Мне надо наоборот — стать не привлекательной для принца.
— Миледи, — пораженно проговорил Огюстен. — Вы первая женщина, от которой я слышу такое… Но почему???
— Потому что я не хочу замуж за принца, — честно ответила Габриэлла.
— Потрясающе! Вы говорите правду!
— Конечно, правду, — удивилась Габи. — Вы что, владеете ментальной магией?
— Это побочный эффект от папенькиного эликсира, — ответил стилист. — В дополнение к вечной юности я приобрел способность распознавать ложь.
— Вот это очень полезное умения! Я бы очень хотела иметь такое! — воскликнула Габриэлла. — Так что, Вы сможете научить меня?
— Хорошо, покажу, что могу, но сначала покажите, как Вы до сих пор меняли ваш облик с помощью краски. Я посмотрю и помогу что-то исправить, что-то улучшить. Госпожа Сваха была под большим впечатлением от Вашего макияжа.
Габриэлла переглянулась с Розеттой, и они приступили.
В течение всего действа стилист сидел, подперев рукой голову, и внимательно следил, что получается. Наконец, Габриэлла объявила:
— Готово!
— Что могу сказать, — задумчиво проговорил Огюстен. — Красота — страшная сила! Я понимаю, почему Сваха прибежала ко мне ни свет, ни заря — я обычно раньше двенадцати не встаю — и чуть ли не со слезами умоляла помочь. А теперь все смывайте и начнем заново, только уже не столь радикальными методами.
Спустя полчаса, когда графиня приобрела первозданный вид, Огюстен усадил ее перед зеркалом и приступил к объяснению.
