— Пошли скорей за купальниками, и — на пляж! — торопила она Оксану.
— Всенепременно. Но не надо бежать. Я так переживала во время твоего рассказа, что умяла двойную порцию жареной барабульки.
— А я что ела? — спросила Нина.
— Да что ты там ела, — махнула рукой Оксана. — Уху попробовала и кусочек кефали поковыряла вилкой. Ты, видимо, из тех, у кого от переживаний аппетит пропадает.
— Да, видимо.
— Вот бы мне так! Я, наоборот, когда расстроена, жру как беременная кабаниха!
— Ну и прекрасно! Восстанавливаешь нервы и силы.
— Слушай, не притворяйся шлангом, а? От этого, между прочим, попа растет!
— А ты не нарывайся на комплименты, — улыбнулась Нина. — У тебя шикарная попа.
— Спасибо! Приходится в зале потеть три раза в неделю. И бегать по утрам.
— Даже на отдыхе?
— Ну нет, что я, мазохистка? На отдыхе надо расслабляться и позволять себе некоторые излишества. О, кстати! Это отличный бар.
Оксана махнула рукой в сторону заведения под вывеской «Барракуда».
— Там шикарная терраса с видом на море. Надо как-нибудь его посетить. Может, даже сегодня вечером.
— Может, — согласилась Нина.
И застыла, как вкопанная. Из двери «Барракуды» вышел Игорь. Не один. На его локте висела чрезвычайно вульгарная девица с губами на пол-лица и бюстом пятого размера. Девица что-то щебетала, Игорь был сосредоточен. Он шел быстро, она едва поспевала за ним, казалось, он целенаправленно ведет ее куда-то… Куда-куда, к себе в номер, конечно. Ну, или к ней. Да какая разница!
Нина все еще не могла пошевелиться.
— Нет, ну надо же! — произнесла Оксана. — Каков гусь!
Нина молча кивнула.
— Беру свои предшествующие слова обратно, — произнесла Оксана. — Он очень-очень похож на козла.
Нина снова кивнула. Она не могла выдавить из себя ни слова — у нее перехватило дыхание, в груди жгло, как будто туда набросали раскаленных углей. К глазам подступили слезы. Нет! Реветь из-за этого навозного жука она не будет!
— Никогда еще не испытывала такого острого приступа женской солидарности! — бушевала тем временем Оксана. — Хочешь, мы его побьем? Я не шучу. Поймаем в темном углу и отлупим шпильками по наглой роже.
— Я подумаю.
Ей очень хотелось сделать как раз то, что предлагала Оксана: отдубасить почти бывшего мужа так, чтобы его даже любимый друг Пашка не узнал. И чтобы ни одна девушка на него не посмотрела! И чтобы он мог на девушек только смотреть, потому что ту самую штуку, без которой быть гулящим козлом невозможно, она бы оторвала и бросила на корм рыбам!
— Так, — Игорь остановился. — Я иду туда, а ты — куда хочешь.
— Ты меня прогоняешь? — Эвелина капризно оттопырила нижнюю губу.
В ее глазах стояли слезы. Но Игорю не было ее жалко, более того, она его невероятно раздражала, прямо-таки бесила. И чего она к нему прицепилась?
Там, в «Барракуде», он хотел забрать у нее очки и сразу испариться, но она снова вцепилась в него своей когтистой лапой. Когда она залпом допила очередной «Мохито» и вручила пустой бокал охраннику, он подумал, что ее сейчас окончательно развезет. Он опасался пьяных слез, развратных танцев на столе или падения ее бесчувственного тела к своим ногам. Но произошло прямо противоположное: взгляд Эвелины стал более осмысленным, и держаться она стала увереннее. Странно, может, в том бокале вместо «Мохито» был антипохмелин?
В общем, они вышли вместе, более того, она держала его за локоть, и он как-то автоматически согнул руку. А там — Нина. Он увидел ее боковым зрением: она застыла на месте, глядя на него во все глаза. Выглядела она по-настоящему потрясенной.
В первый момент Игорю очень захотелось провалиться сквозь землю. Но потом он вспомнил про ее «Медвежонка». Что ж, пусть и она испытает это липкое, тошнотворное, удушающее чувство. Ревность.
Ну, ладно. Может, она не ревнует. Может, ей все равно. Но она удивилась — это точно. И ей, наверное, было неприятно видеть его с этой вульгарной особой… Или… В общем, на самом деле он не знал, что почувствовала Нина. Но знал, что чувствует сам — огромное желание привязать эту прилипалу за ногу к ближайшему дереву и стартануть с места со скоростью триста километров в час.
Игоря так и подмывало наговорить Эвелине всякого, может, даже прочитать лекцию о недостойном поведении, но в последний момент сдержался.
— У меня дела. Важные. Так что — пока.
Он с трудом оторвал ее пальцы от своего локтя — на его руке даже остались отпечатки! — и поспешно ретировался.
— А телефон? — прокричала ему вслед Эвелина. — Вечером я буду в «Какаду». Приходи!
«Ни за что», — подумал Игорь.
— Эта девица была очень похожа на ту, с которой я его тогда застала, — произнесла Нина.
Она лежала в шезлонге, накрыв лицо шляпой и подставив солнцу все остальное. Ее ноги и руки так ослабли, что она едва могла пошевелиться: она плавала без остановки полтора часа кряду и там, в море, оставила большую часть своих проблем. Сначала ее раздирала ревность. Да, это была она, и не надо себе врать, что ей все равно, что делает Игорь. Нет, не все равно. Пока еще нет, прошло слишком мало времени. Она все еще его ненавидит, хотя очень хочет не чувствовать ничего, кроме холодного равнодушия. И презрения. Его он точно достоин. Столько лет врал и притворялся, а она верила! Дура. Наивная простофиля.
— Значит, ему такие нравятся, — произнесла Оксана.
Она, в отличие от Нины, больше загорала, чем плавала, и буквально на глазах становилась все более похожей на шоколадку.
— Никогда бы не подумала. Мне казалось, ему нравятся девушки утонченные, хрупкие…
— Как ты.
— Ну да. Он всегда говорил… Всегда восхищался…
К ее горлу внезапно подступил комок.
— Лживая скотина, — вставила Оксана. — Давай за ужином подсыплем ему в компот лошадиную дозу слабительного. Пусть повеселится ночью! Или лучше яду?
Нина улыбнулась.
— Яду.
— Договорились.
— Зря я сюда приехала. Надо было лететь в Самару или в Сызрань.
— Ты что, рехнулась? И что бы ты там сейчас делала? Смотрела на хмурое небо и гуляла по торговым центрам?
— Он бы не маячил у меня перед глазами, и мне легче было бы выбросить его из головы.
— Ну да, он бы тут наслаждался морем, солнцем и вульгарными девицами, а ты бы кисла в захолустье. Посмотри по сторонам! Это же райское место! Расслабься и отрывайся!
Нина вздохнула и хотела что-то возразить, но ей помешали.
— Красавицы, а что вы делаете сегодня вечером? — раздался прямо над ее ухом довольно приятный бас.
