Кириллу дурная слава не нужна. Если я его бортану, он обязательно расскажет всем свою версию. Что я бревно и вообще в постели никакая. Смеяться будут. Близко ко мне больше ни один парень не подойдет. В деревне – это катастрофа. Хоть уезжай.
Кирилл в итоге рассказал. Но перед этим все-таки меня трахнул. Кончить не смог, член снова упал, а я нарвала туалетной бумаги и ушла в другую кабинку плакать.
Как Барон все это почувствовал? Да, возле дома сидела наружка, но собирай они слухи по деревне, Барон бы знал версию Кирилла и никогда бы не спросил про изнасилование.
Я звонить не могла. Буквы списка фамилий перед глазами расплывались, текст казался ересью. Я дважды его удаляла и восстанавливала, а думать могла только о мужчине, живущем со мной в одном бункере. Ощущение связи стало еще крепче. Я наговорила ему всякого, попрекнула тем, за что уже извинился. Чуть ли не сама в штаны лезла, а потом сбежала, оставив недоумевать, что это было? Такой дурой себя выставила, хоть волосы на голове рви. А он ждал под дверью душа и звал поговорить. Тихо, ласково.
Будто все про меня знал. Полжизни был рядом.
Я окончательно запуталась. Черное становилось белым, а белое черным. Меня не просто тянуло к Барону, я приросла к нему. Смотрела в монитор ноутбука, а слышала только, как он ходил по бункеру. Что-то двигал в подсобке, включал воду в ванной комнате. Уже и текст получился, и первые звонки пошли, а я все жила разделенной на две половины. Как он себя чувствует? Не болит больше сердце? Я снова довела его. Таблетки пил?
Обед и ужин прошли в тишине. Картофельное пюре из хлопьев, консервированный горошек, кукуруза, чай и карамельные конфеты. Барон сухо спрашивал, как идут дела, периодически забирал телефон, чтобы позвонить Гене, но новостей не было. Алексей надежно спрятался. Ольга работала из квартиры Барона, а отдел кадров подыскивал замену сбежавшему секретарю. Работодатель по-прежнему отказывался от претендентов женского пола и просил найти мужчину.
К вечеру я решилась позвонить Нелидову. Вернее, в его офис, поскольку сам он официально отдыхал в отпуске. Если так же, как сейчас Барон, то смысл беспокоить заранее был. Вообще все оказалось проще, чем я себе нафантазировала. В солидных фирмах «новых дворян» такими мероприятиями занимались специальные отделы. Не пришлось лично разговаривать с олигархами, вежливые девушки из приемной переводили меня на нужных сотрудников, а они уже внимательно слушали.
Еще один плюс телефонных переговоров, что я могла отвечать на вопросы, читая с экрана ноутбука. К десятому звонку уже на автомате листала к нужному абзацу. Уточнения были, как под копирку, и закончились отправкой на почту строительной компании «Азур» пакета документов. Рекламного проспекта «Атласа», пригласительного билета из забронированного банкетного зала и маленькой презентации мероприятия, которую для меня оперативно сделали в праздничном агентстве. Я поблагодарила сотрудницу пиар-отдела, повесила трубку и выдохнула.
«Ловись, рыбка, большая и маленькая». Для тебя старалась, папа. Сил нет, как хотелось получить документальное подтверждение родства.
В бункере не чувствовалась смена дня и ночи, я смотрела на часы. Когда до полуночи осталось меньше тридцати минут, решила, что хватит сидеть за столом, зачитываясь скаченными из интернета книгами, а пора спать. Из пижамы в пижаму переодеваться не пришлось, я умылась, почистила зубы и пошла в спальню.
Кровать оставалась пустой. Барон сидел в гостиной перед телевизором с выключенным звуком. Смотрел фильм за фильмом, словно гость, забывший, где выход из кинотеатра. Когда я проходила мимо, убирал длинные ноги, а потом вытягивал их обратно, перегораживая коридор. Я потребовала, чтобы больше не трогал меня и не приближался. Хозяин бункера слово держал.
Я ворочалась в холодной постели и не могла уснуть. Он так и просидит всю ночь на диване? Будет смотреть в одну точку, думать о чем-то тяжелом и не скажет ни слова? Я пыталась ночевать в гостиной, болело все. Несправедливо, что я сплю с комфортом, а Барон мучается. Из-за моего скандала так вышло. Я сначала хотела его, потом оттолкнула, а сейчас стыдно было. Качели вернулись обратно.
Нужно молчать. Нельзя снова его дергать, не разобравшись, чего я хочу. А состояние напоминало детскую игру с лепестками ромашки. На свой лад, конечно. «Боюсь, ненавижу, плюну, поцелую, к сердцу прижму, к черту пошлю».
Уже послала и не один раз, а мы до сих пор сидели рядом в одном бункере. Он на диване, я на кровати, и в воздухе пахло свежестью геля для душа, будто дождь шел над особняком. Хватит! Нам действительно нужно поговорить.
Я сняла покрывало с кровати и пошла к Барону. Если он собрался спать сидя, упрямо следуя данному обещанию, то и я тоже. Покрывало из моих рук он принял безропотно и помог накрыть обоих. На длинные ноги не хватило, ботинки торчали из-под бахромы. Я так увлеклась процессом укутывания, что его вопрос прозвучал первым:
– Ты почему не спишь?
Правду нужно говорить, какой бы безумной она не казалась.
– Не могу одна. Без тебя.
– А я не могу с тобой, – эхом отозвался он. – Лежать рядом и не прикасаться. Это пытка, Наташа.
Мне стало неуютно даже под теплым пледом. Взгляд Барона ощущался каждой клеточкой тела. Так смотрят, когда хотят запомнить. Или когда рисуют с натуры. Художника невозможно обмануть. Перед ним слетают маски и фальшивые наряды. Шелуха. Сидишь, будто голый, и краснеешь. Привыкаешь быстро. Устаешь реагировать и позволяешь чужому взгляду стать частью тебя. Забраться под кожу, разглядеть все изъяны фигуры и тут же о них забыть. Они становятся неважными. Художник пропускает образ через себя и выдает новый. В нем сразу две личности и два взгляда. Снаружи и изнутри. Что видел во мне Барон?
– Я испугалась. Не думала, что все случится так быстро, – призналась ему, комкая плед в руках. – Вроде только что про текст разговаривали и вот я уже без штанов. Смущение нарастало, порыв выложить все, как на духу сдувался, я едва выталкивала языком слова. Стыдно, но сказать нужно. Иначе я никогда не решусь. – Ты… очень. Тебя много, Андрей. Я… Я не ожидала.
Кончики ушей горели, к щекам было страшно прикоснуться. Все разумные объяснения и долгий путь от «ненавижу» до «хочу» выветрились из головы. Вместо разговора о доверии и взаимном притяжении проклятое подсознание вывалило то, что я прятала яростнее всего. Да, я переживала, что у Барона слишком большой член и в меня он просто не войдет.
Покрывало пришлось с груди откинуть на ноги. Мне казалось, я пунцовая, как свекла. Андрей хотел взять за руку, но передумал и просто положил ладонь рядом с моей. Я даже не заметила, как естественно звучало его имя вместо прозвища. В мыслях и в словах.
– Я теряюсь, что ответить, – не менее смущенно сказал он, – успокоить нужно, а с другой стороны не хочется обнадежить, а потом снова испугать. Ты, правда, об этом думала?
Глупо теперь отпираться. Я боялась, что не согну шею от напряжения, но удалось кивнуть:
– Да.
