– У нас проблемы? – хмуро спросила Наталья.
Она сидела рядом и говорила шепотом. Администратору через длинный коридор от них не положено прислушиваться, да и говорила она по телефону с другим пациентом очень уж увлеченно. Нельзя сейчас выходить на улицу без звонка от Гены, что все чисто.
– Проблемы, – эхом повторил Барон. – Были, есть и никуда не денутся. Я с самого начала знал, что будет так. Удивляться нечему. Твоя мать – честная женщина и забеременела от законного мужа. Планы не меняются. Я еду в больницу, а ты прячешься от отца.
Жаль, что Оксана Семенова не оказалась шлюхой. Барон успел размечтаться, что Нелидов получит отрицательный тест, помянет мертвую супругу нехорошими словами и забудет о Наталье. Её муж выдохнет, успокоится и отправит новобрачную в городскую квартиру. Хозяйничать, пока он ждет операцию по пересадке сердца. Пусть бы затеяла ремонт, поменяла мебель, купила шторы по своему вкусу. Все равно, что висит на окнах. Барон хотел вернуться в дом, который своим считал бы не только он. Женщина создает уют. Ей решать, какие диваны должны стоять и где.
Куда теперь везти Наталью? К Гене? Там будут искать в первую очередь. До дачи Алексея добрались, а вычислить берлогу охранника, оформленную на его имя, не составит труда. Обратно к Тамаре их двоих отправить? Неплохая мысль, но Барон не надеялся, что бракосочетание удастся сохранить в тайне. Регистрировались под настоящими именами, доступ к базам всевозможных документов у Нелидова был. Увидят название ЗАГСа, приедут в Заречный, надавят на регистратора, и она от страха сесть за взятку расскажет все. А дальше, если не размотают круг её знакомых до Тамары, то пойдут с фотографиями по городу. Терпения хватит, найдут.
Устроить Наталью с Геной на работу в больницу? Да, так он будет видеть обоих, но какой ценой? В штат требуются только санитары. Сильные мужчины, чтобы помогали укладывать на каталки бессознательных пациентов и женщины с тряпками в руках. Не такой работы он хотел для своей жены. Отправить её за границу учиться? Во-первых, он изведется, переживая, как она там, а, во-вторых, если что-то пойдет не так, надеялся увидеть её хотя бы еще раз. Ну не укладывать же Наталью с собой на соседнюю койку обследоваться и лечиться? Бред.
Не было решения. Ни один вариант не нравился. И Спасский до сих пор молчал, не перезванивал. Согласен ли он принять пациента под чужим именем? Согласен ли он вообще его принять? Зато Гена отзвонился, что все чисто, можно выходить из «Атласа».
«Поедем в больницу, – набрал Барон сообщение для Натальи на телефоне. – С лечащим врачом есть некоторые проблемы. Будем планировать дальше, исходя из его окончательного слова. Может, все поменяется и придется по фальшивым документам лететь за границу. Клиники Израиля хвалят, в Германии неплохо. Это дороже, дольше и сложнее, но другого выхода нет».
– Хорошо, – кивнула Наталья, прочитав сообщение. – Едем.
***
По дороге Барон рассказал мне про Спасского, и почему очень богатый бизнесмен частным клиникам предпочитал небольшую районную больницу. Есть врачи, как боги. Они творят чудеса, и веришь им без оглядки. За Аркадием Анатольевичем муж был готов ехать в любую точку планеты, но упрямый врач любил ту больницу, где проработал больше двадцати лет, и наотрез отказывался переходить в платную медицину.
Барон не выпускал из рук телефон, ждал звонка. Мне казалось, он зря переживал. Если врач действительно настолько хорош, он ни за что не бросит своего пациента, какими бы странными не были его просьбы. Раз уж Спасский лечил Андрея после покушения, должен понимать, что его жизни угрожает не только больное сердце, но и люди с оружием. Наконец, телефон зазвонил. Муж выдохнул и приложил его к уху:
– Здравствуйте, Аркадий Анатольевич. Да, вы знаете, хуже стало. Те симптомы появились, о которых вы говорили. Уже еду к вам, через десять минут буду. Я бы не хотел ложиться в стационар под настоящей фамилией… Чертовски благодарен. И еще момент. Я с супругой теперь. Как ей можно навещать меня, не афишируя имя и документы? Недавно женился… Спасибо… И снова спасибо, я бесконечно вам признателен. До встречи.
У Барона щеки порозовели впервые за два дня. Он закрыл глаза и улыбнулся.
– Наташа, Спасский выделил мне отдельную палату. Сказал, что ты можешь жить там, если хочешь. Поставят раскладное кресло, обеспечат едой из столовой. Обязанности медперсонала на тебя никто не возложит. Ухаживать за мной будут так, словно я один лежу.
– Замечательно! – ответила я, не думая. Даже подпрыгнула, насколько позволил бронежилет. – Я не хотела разлучаться. У нас медовый месяц, в конце концов.
– Да уж, испортил я его тебе.
– Ерунда. Все наверстаем, все будет. Сейчас главное – твоя операция.
Я снова прилипла к спинке сидения Барона и пыталась обнять мужа. Шикарная новость. Лучший из всех возможных для меня вариантов. Заграница – слишком сложно. Чем быстрее Андрей доберется до медицинской помощи, тем лучше. А больничной едой меня не испугать. Раскладным креслом тоже. Может, в этом и был мой плюс по сравнению с гламурными дивами? Никаких лишних страданий кроме волнения за жизнь и здоровье самого близкого человека. Я бережно поцеловала его в макушку и положила голову на плечо.
Гена больше не метал в нас непонимающих взглядов, успокоился, кажется. Сосредоточенно крутил руль и смотрел по сторонам. После очередного поворота на горизонте показался забор больницы. Шесть этажей, несколько отделений от терапии до роддома. Кардиология – одна из лучших благодаря Спасскому. Я тоже начинала потихоньку молиться на Аркадия Анатольевича.
– Это кто там? – тихо спросил Гена и притормозил.
На обочине единственной дороги до больницы стоял серебристый внедорожник. Грязный до самых окон. Просто стоял, а внутри сидели люди. Четверо, как я могла разглядеть с такого расстояния.
– Кого-то ждут, – озвучил очевидную мысль Барон. – Нас?
– Другой заезд в больницу есть?
– Нет. Разве что вернуться на трассу и попробовать подъехать с тыла. Через лесок пролезем?
– Где не пролезем, там проползем, – ответил Гена, почти остановился и резко выкрутил руль в сторону.
У серебристого внедорожника зажглись задние фонари. Водитель запустил двигатель. Точно нас ждали. Гена ударил по педали газа, а казалось, пришпорил коня. Машина дернулась, взвизгнула шинами и рванула с места. Не знаю, за сколько секунд разогналась, но через мгновение снова пришлось тормозить. Навстречу нам с трассы повернули еще две машины. На узкой дороге встали так плотно, что мимо не проехать.
Я вцепилась в ремень безопасности, зажала рот, чтобы не орать. Нельзя мешать водителю. Гена свернул на обочину, и машину затрясло по ухабам. Подбрасывало так, что подвеска стучала, меня мотало по салону, Барон держался за ручку над дверью, но мы все равно не смогли проскочить. Был выбор: или врезать в дерево или в другую машину, Гена остановился.
– Ляг под сидение! – рявкнул на меня охранник и лязгнул чем-то металлическим. Наручники, кастет, нож, затвор пистолета? Что?
