– Спасибо, Анна, я в помощниках не нуждаюсь. Татьяну тоже можно отпустить.
– Татьяна – медработник, – вежливо поправила меня домоправительница, – я могу её отпустить только с разрешения Владлена Николаевича. Вы не волнуйтесь, Марина не будет мешать, а как раз наоборот. Дом большой. Пока вы здесь не освоитесь, будет много вопросов. Банально, где найти гардеробную и как выйти в сад?
– А мне можно в сад?
– Разумеется, – лучезарно улыбнулась Анна, – и в город тоже. Георгий Владимирович закрепил за вами автомобиль с водителем и оставил банковскую карту. Возьмите, пожалуйста. Сумма на счете и лимит овердрафта указан в конверте.
Если вчера я от безумия чудом удержалась, то сегодня крыша ехала уже в другую сторону и гораздо быстрее. Нелидов феноменально самоуверенный человек. Настолько, что переходил все границы. Подозреваю, в гардеробной уже лежали вещи, которые мне полагалось носить, у водителя был список, куда меня можно возить и золотая клетка в итоге ни разу не открывалась. Просто становилась шире.
– Я могу поговорить с отцом? – спросила я, забирая из рук Анны белый конверт.
Раз уж все по отчеству называли, значит, были в курсе, кем я прихожусь хозяину дома.
– Конечно, – кивнула домоправительница. – Марина вас проводит.
Я встала с кровати и надела мягкие тапочки. Свои старые балетки уже не мечтала увидеть, как и сумку с вещами. Там были документы, платья, купленные Геной, и деньги, выданные мужем на мелкие расходы. Документы забрали люди Владислава, чтобы оформить меня в медицинский центр, но почему добрый папа не вернул мне сумку? Что там такого лежало? И как Владислав вообще получил мои вещи? Сумка была в багажнике автомобиля Гены, а увезли меня от больницы сразу. Главарь бандитов еще и фокусником оказался? Крайне занятная личность.
По дороге в кабинет отца Марина устроила мне маленькую экскурсию по дому. Пышный ампир временами все-таки превращался в несдержанное барокко, а на роскошные ковры наступать не хотелось. Я понимала, что все предметы мебели антикварные и очень дорогие, но как здесь жить-то?
– В правом крыле на первом этаже малахитовая гостиная, – с интонациями гида рассказывала Марина, – зал в восточном стиле, бассейн и оранжерея.
– Бассейн?
Я аж затормозила на середине лестницы. Рука с противным скрипом скользнула по отполированным перилам. Марина тоже замерла на нижних ступенях, медленно обернулась, и её вежливая улыбка стала озорной.
– Огромный бассейн с видом на оранжерею. Когда открывают окна, кажется, что где-то в тропиках на пляже лежишь. Очень красивое место. Мы можем пройти через него, а потом выйти в сад и вернуться в восточное крыло к кабинету Георгия Владимировича. Он все равно просил показать вам дом. Почему не сейчас?
Наверное, она с гордостью работала в таком богатом доме. Хоть и звалась помощницей, фактически являлась служанкой, а выглядела лучше меня на выпускном. Красивое лицо, ухоженная кожа, ногти, волосы. На форме ни единой складки или соринки. Все безупречно. Представлю, какой дурой она меня сочтет, если узнает, что не хочу жить вместе с Нелидовым.
Конечно, такое только в сказках бывает. Простая деревенская девушка оказалась дворянкой. Отец нашел, спас из лап похитителя, привез в свой дом, машину выдал, водителя, банковскую карту с деньгами. Практически обсыпал золотом с ног до головы, а неблагодарная идиотка нос воротила. Сбежать хотела. Тьфу на неё. То есть на меня. И вроде права Марина полностью, но не знает, что у папы три трупа на совести и два покушения на мужа своей дочери. Не получилось доброй сказки.
– Нет, спасибо, давайте сразу в кабинет.
Марина вежливо кивнула и повела меня до места назначения уже без остановок, но с редкими комментариями о назначении помещений. Хорошо Нелидов спрятался в собственном доме. Мы прошли десяток комнат, прежде чем помощница остановилась возле двери и постучала. Из кабинета через пару мгновений раздался уже знакомый голос:
– Да-да.
– Я буду ждать здесь, – шепотом сказала Марина.
Да уж, обратно я без проводника точно не дойду.
– Постараюсь недолго, – ответила я и зашла в кабинет.
Окна здесь были самыми высокими в доме. Полтора этажа, а то и два. Письменный стол стоял в круглом эркере, и отец сидел за ним, как король или американский президент. Очень внушительно.
– Наташа? Доброе утро.
Он встал, чтобы встретить меня. Широкими шагами пошел через весь кабинет, а я заметила, что костюм на нем вчерашний. Рисунок на пуговицах запоминающийся. А вид у олигарха еще более уставший, чем был. Всю ночь не спал? Из-за меня?
Разумеется, нет. Барон, выстрел Владислава и вся история с похищением тратили его нервы, а мною успешно занимались слуги. Единственное, что могло волновать Нелидова после ночных признаний – какой приговор я ему вынесла? Верила ли до сих пор мужу или приняла сторону отца? Не то, чтобы он очень старался себя обелить, но явно рассчитывал на иное отношение, чем обещание перегрызть глотку.
– Я хочу уехать, – начала я с порога. – Спасский обещал отдельную палату в больнице и возможность навещать Андрея в реанимации. С голода я не умру, от холода не замерзну. Спасибо за заботу, но я восемнадцать лет жила без отца и дальше справлюсь со своими проблемами самостоятельно. Вот конверт с картой, я его еще не распечатала.
Я старалась говорить если не мягко, то хотя бы ровно, но Нелидов поморщился, словно его ударили. Да, неприятно, когда помощью пренебрегают, но это и есть мой приговор. Я второй раз выбирала между Бароном и отцом. Решение не изменилось. Ничего общего с убийцей у меня никогда не будет. Ни фамилии, ни отчества. Ни-че-го.
– Подожди, – вздохнул он и потер пальцами переносицу. – Я не запрещаю тебе никуда ехать. Раз конверт принесла, значит, с Анной говорила. Машина, водитель – все в твоем распоряжении. Но в больнице тебе сейчас делать нечего. У Барановского прострелено легкое. Он большую часть суток спит, а когда бодрствует, не разговаривает. Нельзя. Информация точная. Спасский неподкупен, но медсестры из реанимации, видимо, чуть больше нуждаются в деньгах. Тебе даже звонить не нужно самой, я поручу Владиславу, и он будет передавать все новости о состоянии Барановского.
Снова Владислав. Он монополию получил на все, что касается меня? Отец решает, а он контролирует? Мне плакать хотелось от злости и обиды. Чувствовала себя ребенком, которому двадцатый раз за день говорят, куда идти и что делать. Я взрослый, самостоятельный, свободный человек!
– Нет, – выцедила сквозь зубы. – Мне не нужен Владислав. И персонал вместе с Анной не нужен. Оставь меня в покое, пожалуйста, исчезни из моей жизни! Как же хорошо было без тебя! Я могла в институт поступить, в общаге жить, с одногруппницами знакомиться! Ты восемнадцать лет назад сломал все и теперь продолжаешь! Ты, а не Барановский, которого так ненавидишь. Зачем я тебе? Любить не буду, даже не надейся. Наследство твое даром не нужно. От него воняет кровью и смертью. Отпусти меня, я не могу больше здесь находиться! Иначе сама дверь сломаю или в окно выпрыгну!
