Георгий приехал сразу, как только узнал, что внучка родилась. Отношения между тестем и зятем не стали лучше, но на одну ночь ради двух самых важных для них женщин, они забыли о разногласиях. В палату Наташи её отец вошел с букетом цветов. Нелидов был пьян и весел. Тоже перенервничал, но успел «обмыть радость» коньяком.
– Барановский, ты бледный, тоже рожал? В смысле, наблюдал за процессом?
– Нет, папа, зачем? – удивилась Наталья и тут же рассмеялась.
Она одна была в комнате без маски и в больничной сорочке, когда остальных гостей упаковали по самые брови. Бледность у Андрея тесть разглядел исключительно по глазам. А еще они блестели от радости.
– Поздравляю, – тихо и очень серьезно сказал Нелидов, протягивая руку. – Пусть София растет здоровая. А умная и красивая она уже с рождения.
– Спасибо, – ответил Барон, пожав руку. – Так и есть.
– Ты счастлив?
– Очень.
Нелидов потянул его за руку на себя и шепнул, показывая глазами на кровать Наташи:
– Помни, благодаря кому все это. Моя угроза в силе. Если что-нибудь случится…
– Не случится, – перебил Барон. – Я люблю твою дочь так же сильно, как теперь свою. Они – мое сердце и вся моя жизнь.
– Подожди, – нахмурился Нелидов, – ты сына не хочешь, что ли? Как такое может быть?
От мягкого тона тестя и шутливой подначки Андрей улыбнулся. Пьяный и счастливый Нелидов был, как сытый кот. Благодушный и вальяжный. Снова завел разговор о наследнике, но Андрей привычно все пропускал мимо ушей.
– Будет сын. Дай Наталье отдохнуть и поправить здоровье.
– Это само собой. Ну, что, отец, хлопнем коньяку? Владислав!
Куда же без личной тени? Без двух теней. Глава службы безопасности деликатно протиснулся через дверь и протянул шефу пакеты. За спиной Владислава маячил в шапке и маске Гена. Он махал Наталье руками и пытался без слов поздравить.
– Так, все, – скомандовал Нелидов, забирая подарки, – не создавайте здесь толпу. На выход!
Владислав прежде, чем уйти, успел шагнуть в комнату и осторожно обнять Наталью. Она чуть не утонула в ворохе синтетической ткани, но уцепилась за плечи охранника отца и что-то шептала ему в ответ на поздравления. Месяц он отвечал за её жизнь, был предателем, но остался верным до конца. Наташа помнила добро и умела прощать.
– Растите большие, – сказал чуть громче Владислав. – Красавицы…
– На выход, – строго напомнил Нелидов. – Успеете еще наговориться. Незачем сейчас лишнюю заразу к ребенку таскать.
Владислав не возражал, прижал маску к лицу плотнее и ушел. София, укрытая пеленкой, спала в кювезе. Наталья сидела рядом и не могла насмотреться на дочь. От тепла в её взгляде и материнской нежности у Андрея в груди потяжелело.
– Мадонна с младенцем, – выдохнул Нелидов. – Кое что великие живописцы в жизни понимали. Ну, что, Андрей Александрович, разрешишь деду с внучкой видеться?
У него спрашивал. Не приказывал, не ставил перед фактом, а вежливо просил впустить его в новую жизнь дочери. На расстоянии держался все девять месяцев, почти не вмешивался, но регулярно звонил и спрашивал у Натальи, как приживается донорское сердце у Барановского. Жил ли до сих пор?
Еще несколько месяцев ждать до первого рубежа в год. Потом можно сказать, что самое страшное позади, но Андрей уже сейчас чувствовал, что все в порядке. Наталья с надеждой смотрела на мужа и отца. Пыталась заговорить, что хорошо бы помириться, но замолкала, не встречая поддержки. Рано еще. Но первый шаг можно сделать.
– Да, Георгий, – ответил Андрей. – Приезжай в гости, будем рады видеть.
Нелидов закрыл глаза. Маска прятала все, что он почувствовал, но Барон догадался по тому, как за одно мгновение сидеть рядом с тестем стало легче. Шаг сделан, шаг принят с обеих сторон. Наталья снова обрела отца, и её муж не возражал.
– Так, – распрямил плечи и вытянул спину Нелидов. – Это нужно отметить. Барановский, доставай бокалы.
Пили они, не стесняясь. По всем старым традициям и от большой радости. Одной на всех. Жизнь выбралась из тьмы и потянулась к солнцу.
Конец
