– А я…
– А ты не интересуешься ничем и никем, кроме тех, кто дорог лично тебе, – эльф пожал плечами. – На судьбы мира тебе плевать, а значит ты нам не подходишь. Моя ошибка.
– Ну, прости уж, – проворчала Кайя. – Ты прав. С недавних пор меня куда сильнее заботят близкие люди, чем этот ваш мир, который ничего хорошего для меня не сделал пока.
– Потому с рассветом ты лишишься этого дара, – спокойно продолжил светловолосый. – И дальше всего, что тебе хочется, будешь добиваться своими силами. Как все.
“С рассветом… Но сегодня казнят Алдара, я должна спасти его!”
– Нет!!! – девушка почти кричала. – Только не сегодня! Пожалуйста, прошу, пусть это случится завтра! Сегодня мне нужны все силы, чтобы…
– Я всё сказал, – прохладно произнёс эльф, отворачиваясь.
– Но…
– Ступай!
В дверях, как по команде, молча нарисовался давешний провожатый.
– И хорошо! – обиженно проговорила Кайя. – И замечательно! Я – всё равно магичка. Госпожа Шаттнаара научит меня всему! И тогда я вернусь и… и отомщу! Всем!
Она с яростью посмотрела на эльфа, полагая его тоже виноватым в её злоключениях.
Отобрать дар, когда он так нужен!
– Шаттиариэнн? – в первый раз за всю беседу удивился эльф, произнеся имя целительницы на свой манер. – Высокая, с длинными льняными волосами и острая на язык? Вы знакомы?
– Ещё как! – с вызовом подтвердила девушка. – Я – её лучшая ученица!
– И единственная, я полагаю, – с непроницаемым лицом закончил эльф.
Кайе показалось, что в уголках глаз его заискрилось веселье, но уверенности не было.
– Что ж… Может, под её наставничеством у тебя что-нибудь и получится. Иди, – произнёс её собеседник уже мягче. – Твои друзья уже беспокоятся. Верно, гадают, выбросил ли я тебя за борт или просто повесил на ближайшей рее.
Кайя хотела просто развернуться и уйти (раз уж разрешили!), но вдруг сообразила, что если бы не эльф с его быстроходным галеоном, то она бы вовсе не успела в Альхану к нужному сроку. Потому, секунду поразмыслив, она всё же поклонилась (или сделала движение, которое в её понимании изображало поклон, опыта в этом у неё было не больше, чем в мореходстве) и только затем двинулась к выходу.
– Как тебя всё-таки зовут? – занеся над порогом ногу, спросила она напоследок.
– Эннареон. Ступай, – повторил эльф, делая взмах рукой.
Кайя вышла на палубу и зажмурилась, буквально на секунду, чтобы унять вдруг возникшее головокружение.
Совсем, как тогда, в лесу. После первой встречи с этим… как его… Эннареоном!
Осознав это, девушка судорожно вздохнула и сразу же широко распахнула глаза. Но всё было по-прежнему: корабль, взмывавший к небу с каждым ударом шторма, море, всё седое от вспененных волн, и звёзды, далёкие и холодные, словно алмазы, запрятанные в горных глубинах.
Всё по-прежнему? Точно?!.
Галеон пришвартовался, как только рассвело. Портовый привратник заикнулся было о двойной оплате за прибытие в неурочный час, но под вроде бы спокойным, даже скучающим взглядом Эннареона быстро увял и убрался в свою будочку, забыв истребовать хотя бы обычную.
Успели! Вряд ли казни здесь свершаются на рассвете: толпа, как водится, охоча до зрелищ, но ни свет ни заря собираться не станет. А значит, всё пока идёт по плану.
План этот, к слову, претерпел некоторые изменения. Идея быть казнённой на соседнем костре и «уйти в лучший мир вместе» давно уступила место менее возвышенной, но куда более практичной мысли: сражаться! За Алдара, за себя, за их общую свободу и счастье. Дар отнимать жизнь у неё отняли (эх, как же не вовремя!), но магия всё ещё при ней! Значит, можно объявиться на площади, где проводятся казни, прикончить Стрелой Эххара нескольких стражников, и объявить, что, если советника не отпустят, то она, Кайя, прикончит всех.
Всех, конечно, не получится. Чародейка не знала, сколько может выпустить таких стрел, прежде, чем исчерпает запас сил, но едва ли больше десятка. Но вряд ли кто из собравшихся поглазеть на мучения человека в курсе про предел возможностей. Стало быть, достаточно лишь заявить о своей силе. Заявить зрелищно, чтобы все очень впечатлились демонстрацией мощи. И потом попытаться диктовать свою волю.
А если не удастся… если её всё же схватят… Что ж. Тогда они с Алдаром уйдут в лучший мир вместе. Хотя, конечно, лучше бы не уходить. Лучше, чтобы новый план удался.
Она очень постарается.
Ступив на землю, Кайя первым делом проверила, при ней ли дар. А вдруг?! Но деловито снующие по пристани крысы не обратили на её мысленно высказанные желания ни малейшего внимания. Они спокойно продолжили заниматься своими делами, не в пример более важными и интересными, чем у этих странных двуногих, явившихся с огромного плавучего дома в такую возмутительную рань.
Действительно, дар ушёл.
Эльф, внимательно следивший за эмоциями на лице Кайи, молча кивнул.
– Traekkart Ehhara!
С пальцев девушки сорвалась фиолетовая молния. Она угодила в крысиную стайку, оставив два или три трупика.
– Всё-таки чародейка, – констатировал Эннареон и вдруг улыбнулся довольно. – Значит, и без моего дара можешь…
– Могу, – подтвердила Кайя. – Спасибо за него. Он помог спасать дорогих мне людей. Прости, что не оправдала ожиданий. Понятия не имею, что я должна была сделать для мира, но даже если б знала… Отошла бы в сторонку. Мне без разницы, кто с кем и за что борется. Раваль! – она повернулась к парню. – Отведёшь меня на площадь, где у вас казнят преступников?
Тот молча кивнул.
– Aere faellidh, Ennaerheon, – слегка поклонилась девушка эльфу. – Kae ca vallirhein!
9
– У людей в таких случаях говорят “До свидания”, – поправил её тот, возвращая полупоклон.
– Это если планируют, что будет новая встреча, – возразила Кайя.
– Вот именно, – с непроницаемым лицом подтвердил эльф.
Он развернулся и торопливо взбежал по трапу на корабль. Девушка вспомнила, что хотела спросить, как называется галеон, но не успела.
– Идём, – Раваль нетерпеливо потянул Кайю за рукав. – Времени мало, путь до Судебной площади неблизкий, а мне ещё надо к Нафтиру, стрясти со старого козла сотню золотом.
Альхана на рассвете выглядела столь же безобразно, как и в дневное время. С той лишь разницей, что людей на улицах было побольше. Они спешили каждый по своим делам: на пристань, на рынок, на лесопилку, в ратушу… Со стуком открывались деревянные ставни многочисленных рыбных лавок, и воздух, за ночь немного посвежевший, снова наполнился зловонием. Начинался новый день.
