— Сейчас здесь будут воины, Раслер, и когда они увидят, что ты сделал — тебя убьют. Даже я не смогу запретить им совершить возмездие.
— Ты? — Наследник костей разразился нечеловеческим хохотом. — Ты сейчас преклонил передо мной колени, братец. И знаешь, кого я вижу? Труса, неспособного совершить поступок на благо своей страны и счастья своих людей.
— Ты прав, цена оказалась слишком высока, — даже не пытался юлить Дэйн.
— Кто-то должен делать грязную работу.
Раслер распластал ладонь с оттопыренными пальцами над отрубленной головой и туман с его тонких немощных пальцев переполз на мертвую плоть, впитываясь в нее, будто вода в сухой песок. Глаза мертвеца превратились в черные маслянистые озера, а кожа потемнела, словно ее покрыли жидким эбонитом.
— Хочу ее сохранить, — шепотом, будто боялся, что их могут подслушать, сказал Наследник костей. — Придется еще поработать, чтобы довести до совершенства, но отец определенно станет украшением моей коллекции.
Закончив с головой, Наследник костей переключил внимание на брата. Дэйн каким-то невероятным усилием воли нашел силы, чтобы встать. Он был бледным и злым, и его руки, хоть и миролюбиво висели вдоль тела, подрагивали, выдавая его желание пустить в ход меч. Раслер не мог этого не замечать, но не делал ровным счетом ничего, чтобы защититься или опередить намерения брата. Он весь, казалось, был поглощен разглядыванием Дэйна с ног до головы, будто видел перед собой совершенно другого человека чем тот, что сидел на троне.
— Тебе нужно спрятаться, Раслер, — сказал Дэйн. — Я слышу, как земля дрожит под их ногами. — Спрятаться и переждать, пока я все не улажу.
— Что ты можешь уладить? — Раслер хохотнул. Казалось, что в теле десятилетнего мальчишки сидит душа и разум старца, такими едкими и прожженными были его слова и жесты. — Мне не нужна ничья защита, Дэйн. Тем более защита человека, не способного справиться даже с собственной трусостью. Вы оба — были для меня всем. — Он без сожаления подтолкнул голову носком сапога, и та медленно покатилась вниз по склону. — Вы были людьми, способными на поступок, а на самом деле оказалось, что ни один из вас не смог даже приблизиться к собственным громким обещаниям. И в этом мы отличаемся: я всегда исполняю свои обещания и угрозы, брат. А ты… ты просто плывешь по течению, надеясь, что в самый важный момент удастся схватиться за корягу и дальше поток справиться как-то без тебя. Ведь ты — будущий император и не должен марать руки столькими невинными смертями.
— Раслер, — Дэйн перевел дыхание, одним отточенным движением вынул меч. На лезвие сохранились пятна запекшейся крови и грязи. Огромный рубин — единственной украшение эфеса — пыл тусклым и испачканным. — Ты должен…
— Не указывай мне, что я должен! — вскипел Наследник костей. Теургический туман между его пальцами закипел с новой силой. — Я с трудом подавляю желание уничтожить и тебя тоже. Твоя голова не годится носить корону Императора нэтрезов, теперь это очевидно нам обоим.
Дэйн покорно кивнул, и Киирис даже показалось, что он собирается отступить… но будущему императору потребовалось всего одно движение, чтобы оказаться около Раслера и оглушить его одним точным ударом рукояти в висок. На мгновение в фиолетовых глазах Наследника костей мелькнуло недоумение, а потом его худощавое тело обмякло и мир вокруг погрузился в непроглядную черноту.
От пустоты и холода вокруг Киирис задрожала. Она отчаянно пыталась храбриться, держалась за надежду, что это всего-навсего провал в его воспоминаниях, который она должна преодолеть, чтобы увидеть, что случилось потом. Обхватив себя руками за плечи, мейритина последовала дальше, наобум. Где-то здесь должен быть выход и лучше бы найти его до того, как сознание Раслера затянет ее слишком глубоко.
— Раслер, — снова позвала она, но слова ударились в темноту прямо перед ней, очевидно не преодолев и пары метров. — Пожалуйста, не прячься больше. Нам всем нужно осознать свое прошлое, чтобы двигаться дальше. Выпусти меня — и мы вместе справимся с правдой.
— Ты совершенно точно в этом уверена? — раздался справа насмешливый женский голос. — Хорошенькая добренькая Киирис, принцесса мейритов, последняя капля крови богов, отголосок того, что перестало существовать множество лет назад.
Киирис присмотрелась, пытаясь угадать, как Кровожадная оказалась здесь, внутри чужого прошлого, но та опередила ее, обозначив свое присутствие пульсирующим сиреневым светом. Ее лицо все еще хорошо угадывалось за трансформировавшимся чертами.
— Кто ты?
— Воительницам из холодных земель, — насмешливо ответила та.
— Это всего лишь маска, которой ты искусно прикрывалась все эти годы. И дурачила… не только меня одну?
Кровожадная передернула плечами, улыбнулась с таким нарочитым безразличием, что осколки поддельного обличия посыпались на пол, обнажая в трещинах истинное лицо владелицы.
— Я всего лишь делала то, что должна была сделать, Киирис. Как и все мы, той или иной степени. Каждый рождается для того, чтобы совершить поступок, но не всем хватает смелости осознать и принять свою участь. Кто-то слишком тщеславен, — она вскинула ладонь, показывая туманный образ королевы-матери, окутанной цепями собственной неудержимой жажды власти. — Кто-то — слишком слаб. — Вместо королевы появился сражающийся со множеством своих же отражений Рунн. — Кто-то безумен от рождения. — Теперь появился Раслер, блуждающий среди теней придуманных наваждений.
— И лишь один человек оказался тебе не по зубам, — продолжила за Кровожадную Киирис. — Дэйн.
— Мне?! — Собеседница расхохоталась и еще несколько осколков маски поддельной личины упали в пустоту. — Вы с ним так похожи, что мне даже начинает казаться несправедливым, что в итоге ты остановила свой выбор на императоре, а не на его безумном младшем братце. Была бы истинная парочка: оба одержимы попытками убежать от себя самих.
— Кто ты? — снова повторила вопрос Киирис.
— Разве я не разрешаю тебе обнажить меня? — Кровожадная подошла к ней вплотную, заложила руки за спину. — Только мы обе знаем, что ты боишься правды.
Дрожащими руками Киирис отломила еще один кусок того, что раньше было лицом, а теперь стало яичной скорлупой. Снова и снова, осколок за осколком срывала фальшивый покров, не заботясь о том, что острые края полосуют пальцы в кровь.
Нет…
Этого не может быть…
Киирис зажала в кулаке последний осколок, надеясь, что боль отрезвит ее, заставить проснуться от кошмара.
— Я — правда, Киирис, — произнесло ее собственное отражение. Она тряхнула головой, сбрасывая последние, теперь уже бесполезные остатки подделки, и ее волосы стремительно потемнели, а на затылке появились украшенные колокольчиками рога. — Я — это мы. Я — это ты. Мы — проклятие нэтрезский ублюдков, палачи Меродской гидры. Хватит уже прятаться за выдумками, потому что мне начинает надоедать этот маскарад с «добренькой милой Киирис, которая боится собственной тени». Пришло время нам всем расплачиваться за свои ошибки.
