Вроде всё чисто.
Вот она, «родная» пятиэтажка, загаженный подъезд, дверь. Открыть ее своим ключом.
– Семен Михайлович, вы где?
Тишина.
И пустота.
Пробежаться по комнатам. В туалет ткнуться. Нет «Семена Михайловича»! Вообще никого в квартире нет!
Вот это номер! И что теперь?.. И где он? Сбежал?..
Ну нет, не должен был! Куда ему бежать! Потому что видел, убедился. Потому что ракеты! Или не поверил? Или на что-то надеется?
А если сбежал, то куда? Куда направился?
Покатились, рассыпались по полу не съеденные апельсины. Скорее на улицу!.. Но не спеша, с ленцой, как на прогулку. Спросить тех, кто знает. Кто всё про всех знает.
– Здорово, девушки!..
Хотя не девушки, а бабушки. Но им приятно будет. Сидят рядком на скамейке, судачат. Глазками стреляют, всё видят, ничего не пропустят.
– Здравствуй, мил человек.
Сесть рядом. Улыбнуться обаятельно. Как им парни на посиделках лет сорок назад улыбались.
– Чего грустите, девушки? Скучно?
– А ничего нам не скучно.
– Да ну? Никаких тебе событий, никого – во дворе, ничего – не происходит. Тоска.
– Как не происходит?! Еще как происходит! Давеча, вон, Матвей жену свою по двору шваброй гонял…
– Да ну? Шваброй?.. Как интересно…
И внимательно послушать, потому что старушкам главное, чтобы слушатель был. Благодарный. Такой, как он. Чтобы рот открыть, глаза округлить и ручками всплескивать.
– А два дня назад пацаны наши Кузьмича побили. А чего он к ним пристал с нотациями своими, чего жизни учить начал? Вот они ему и наваляли! Сам виноват…
Кузьмич, конечно, интересно. Но сильно не по теме.
– Так то два дня назад…
– Чего – два. И сегодня… А сегодня участковый мужика какого-то забрал.
– Откуда?
– Да вон с того подъезда. Шел такой весь смурной, с пистолетом, как будто большого преступника словил. А может, и так. Может, маньяка какого словил!
– Да ну, он вечно из себя корчит, а сам таким шалопаем был…
– А куда же он его повел?
– Известно куда – в отделение на Комарова. Вечно ему неймется, вечно кого-нибудь в каталажку таскает.
– И не говори. Выслуживается, видать, перед начальством, хочет капитаном стать, а то скока лет уже в лейтенантах ходит…
В отделение, значит, «Семена Михайловича». Час от часу не легче! Вот и сходил за переводом от бабушки! Чтоб ее!..
И что теперь?..
Всё – теперь? Закрылась лавочка?..
Нет, так не бывает. Он за него – головой! И значит, ту голову лучше в петлю… Самому. Надо идти, выяснять, договариваться. Ну или что-то еще придумывать. В отделение идти, где в «обезьяннике»… Черт подери – Президент России! Среди!..
Вот это поворот!
* * *
Отделение полиции. «Предбанник». Какие-то люди толкутся. Какие-то полицейские ходят.
И посетитель, обычный, как все. Работяга, который после вчерашнего еще не поправился. А может – уже успел. Притиснулся к стеклу, чуть не мордой размазался.
– Слышь, мужики, вы чего кума моего забрали? Он в гости ко мне приехал, на смотрины. Вдовый он, я бабу ему присмотрел, а вы его упекли. Как же так-то? Кто?.. Так участковый ваш. Что он к нему привязался-то? Семен нормальный мужик, справный… Давайте как-то договоримся. Ну, не удобно перед дамой, она намарафетилась вся, нафуфырилась, ждет, в ресторане… Почему нельзя?.. На кого похож?.. На маньяка?! С ориентировки? Да вы что – он мухи не обидит… Я его как облупленного!.. Убогий он!.. Ну, пойдите навстречу. Там невесту его сейчас какие-нибудь кавказцы снимут, как я буду ему в глаза смотреть? Ну, я очень прошу! Ну, блин, ничего не пожалею. Ну, кум же…
Переглядываются полицейские, чего-то боятся. Дальше напирать опасно. Можно вызвать подозрения.
И что тогда?.. Уходить восвояси? К начальству идти договариваться?.. Поздно к начальству, оно уже дома диваны давит, кончился рабочий день. Только если завтра… Но завтра поздно будет. Завтра маховик может раскрутиться… Завтра сюда могут из Москвы серьезные дяди нагрянуть. И тогда всё – захлопнется капкан.
Если что-то можно сделать, то только сейчас.
– Ну вы чего, чего, мужики?! Вы чего творите?! – Занервничать, распсиховаться. Чтобы аргументировать. – Вы чего, как не родные? Чего как – менты?
– Потише, дядя! Иди отсюда, пока лишнего не сказал.
– Куда идти, когда кум здесь? Отпускай его давай, а то я у вас тут всё покрушу! Да я за него любого!.. – Долбануть кулаком по стеклу, чтоб звякнуло.
– Эй, ты чего?
– А вы чего, волки позорные? Хватаете людей. Отпускай давай!
– Степанов!.. Выведи гражданина, пока он тут чего-нибудь не наделал.
Подошел дюжий полицейский. Вот и хорошо, что подошел.
– Гражданин, пройдемте.
– Отцепись от меня! Не трожь! Не трожь, я сказал! У-у, ментяра!.. – Толкнуть его, чтобы отлетел.
Не нравится?.. И не должно было. Схватился за дубинку… Но надо добавить, чтобы добиться, чтобы наскрести суток на пятнадцать.
Удар.
– Ах, ты так, да?!
Достать его ногой по мягкому месту. Не сильно, но чувствительно.
Еще один прибежал, сбил с ног.
– Степанов! Тащи его в «обезьянник» к куму. Пусть посидит, подумает.
Что и требовалось доказать. Потащили за руки, подталкивая дубинкой в бок. Обиделись, сердешные. Ну, конечно, кому понравится, когда его ногой…
– Отпусти меня, ты, здоровый! Чего руку ломаешь! – Но уже тише, уже покладистее.
Открыли дверь, толкнули в «обезьянник», где маячили какие-то тени.
Где он?.. Где?.. Не дай бог!.. Тогда всё будет напрасно! И очень глупо!
Пройти, раздвигая каких-то людей.
Ага, вот он, сидит на скамейке, как воробушек, потерянный, нахохлившийся, испуганно по сторонам поглядывает. Ну, ясно дело, это тебе не кремлевский кабинет, здесь всё всерьез.
– Привет, кум!
Повернулся, глянул удивленно, похоже, не признал. Не мудрено, потому как пришлось потрудиться над своим внешним видом.
– Вы, простите, кто?
– Приятель твой… Привет, кум. Ты ко мне в гости приехал, невесту себе присмотреть. И сюда угодил. Как?
Узнал, обрадовался, заморгал часто.
– Участковый пришел. Позвонил. Я открыл.
– Зачем? Я же говорил – никому.
– Он сказал, спасателей вызовет дверь ломать.
