Тунде тщательно все записывает, документирует. И прибавляет: “В воздухе витает некий аромат – запах дождя после долгой засухи. Сначала одна женщина, затем пять, затем пятьсот, затем деревни, города, государства. Почка за почкой и листик за листиком. Мир не стоит на месте. Ширится размах”.
Рокси
На пике прилива девушка поджигает море руками. Монастырские смотрят с утеса. Девушка забрела в океан по пояс, потом еще глубже. Даже купальника не надела, так и пошла в джинсах и черном кардигане. И предает море огню.
Близятся сумерки, и видно хорошо. По воде тонкой спутанной сетью растекаются волокна водорослей. Когда девушка бьет разрядом в воду, частицы морской взвеси и мусор вспыхивают тускло, а водоросли – ярче. Свет расходится широким кругом, подсвечивая девушку снизу, – точно исполинский океанский глаз вперяется в небеса. Что-то щелкает, как шипучие конфеты, распростертые листья саргассов тлеют, почки пухнут и лопаются. Пахнет морем – солоно, зелено и едко. До девушки с полмили, но на утесе все равно чуется. Монастырские ждут, что с минуты на минуту сила у девушки иссякнет, но иллюминация продолжается – в заливе мерцает свет, пахнет всплывшими крабами и рыбешкой.
Монастырские говорят друг другу: Господь пошлет ей спасение.
– Она круг провела над поверхностью воды, – говорит сестра Мария Игнасия, – до границ света со тьмою
[12].
Она – знак Матери.
Монастырские сообщают Матери Еве: к ней пришли.
Рокси предложили несколько мест на выбор. У Берни родня в Израиле – можно туда. Ты только представь, Рокс, – пляжи, песок, воздух свежий, пойдешь в школу с детьми Юваля, у него две девчонки, примерно твои сверстницы, и уверяю тебя, израильтяне не сажают девочек под замок за то, что ты умеешь. Там их в армию приспособили, Рокс, и уже обучают. Там девчонки небось умеют такое, что тебе и не снилось. Но Рокси проверяет через интернет. В этом Израиле даже не говорят по-английски, даже английскими буквами не пишут. Берни объясняет, что на самом деле в Израиле прекрасно говорят по-английски почти все, но Рокси твердит: “Не, это вряд ли”.
У мамы осталась родня на Черном море. Берни показывает на карте. Вот тут родилась твоя бабушка – ты же с бабушкой не знакома, да? С маминой мамой? Там у тебя до сих пор есть родственники. Все-таки семья – мы с ними тоже славно сотрудничаем. Войдешь в дело – ты ж говорила, что хочешь. Но Рокси уже решила, куда поедет.
– Я не тупая, – сказала она. – Я понимаю, надо меня вывезти, потому что ищут, кто убил Примула. Это не на каникулы.
Тут Берни с парнями заткнулись и уставились на нее.
– Ты такого не говори, Рокс, – сказал Рики. – Куда поедешь, говори там, что на каникулах, ага?
– Я хочу в Америку, – сказала она. – Я хочу в Южную Каролину. Вот, смотрите. Там эта женщина, Матерь Ева. Она в интернете выступает. Толкает речи.
Рики сказал:
– У Сэла там кто-то есть. Найдем, где тебе пожить, Рокс, чтоб за тобой приглядели.
– Не надо за мной приглядывать.
Рики покосился на Берни. А тот пожал плечами и сказал:
– Она пережила-то сколько.
На том и порешили.
Алли сидит на камне и мочит пальцы в море. Когда женщина бьет по воде разрядом, Алли чувствует, даже в такой дали, – словно по руке шлепают.
В сердце своем Алли вопрошает: Ты как думаешь? Я ни у кого не видела такой силищи.
Голос отвечает: Тебе же обещали воительницу – и вот тебе воительница.
В сердце своем Алли вопрошает: А ей ведома ее судьба?
Голос отвечает: Да кому ж она ведома, лапонька?
Стемнело, и огни на шоссе едва различимы. Алли опускает руку в океан и изо всей силы бьет разрядом. Вода едва подмигивает. Но этого хватает. Девушка бредет к Алли в волнах.
В темноте лицо смутное.
Алли окликает:
– Замерзла, наверно. У меня тут одеяло, если хочешь.
Девушка в воде говорит:
– Едрен батон, ты что, спасательная операция? Мож, еще пикник закатишь?
Британка. Вот так фунт. Впрочем, пути Господни неисповедимы.
– Рокси, – говорит девушка в воде. – Рокси меня зовут.
– А я… – Алли осекается. Давно ей не хотелось назваться настоящим именем. Что за бред. – Я Ева, – договаривает она.
– Ни хрена себе, – говорит Рокси. – Ох елки-моталки, я ж тебя тут, епта, и ищу. Едрен батон, только с утра приехала – ночным летела, ваще сдохнуть конкретно. Подрыхла чутка, думала, поищу тебя завтра, а ты тут сидишь такая. Чудеса!
Видишь, говорит голос, а я о чем?
Рокси тоже забирается на плоский валун. И вдруг поражает воображение. Мускулистые плечи, мощные руки – но это бы ладно.
Отработанным, отточенным чутьем Алли прощупывает, сколько силы у Рокси в пасме.
И словно падает за край земли. Там нет дна. Силы у Рокси – безбрежный океан.
– А, – говорит Алли. – Явится воительница.
– Чё?
Алли качает головой:
– Ничего. Слышала где-то.
Рокси смотрит оценивающе:
– А ты типа малехо криповая, да? Я как видосы посмотрела, сразу подумала. Во, думаю, криповая. Тебе по телику надо выступать – “Повсюду привидения”
[13], смотрела? Слышь, а пожрать нет? С голоду подыхаю.
Алли хлопает по карманам и в куртке находит шоколадный батончик. Рокси вгрызается, кусает от души.
– Так-то лучше, – говорит она. – Когда много силы потратишь, жрать хочется – ужас, знаешь, да? – Умолкает, смотрит на Алли: – Не знаешь?
– Зачем ты это делала? Свет в воде?
Рокси пожимает плечами:
– Да в голову стукнуло. На море никогда не была, хотела глянуть, что получится. – Она щурится на океан. – Рыбы поглушила будь здоров. Вам небось можно ею ужинать неделю, если есть… – она крутит руками, – ну, не знаю, лодка и сеть, что ли. Там, правда, и ядовитые, наверно, плавают. А бывают ядовитые рыбы? Или только… “Челюсти”, не знаю?
Алли смеется – не может сдержаться. Давно ее никто не смешил. Давно она не смеялась, не решив заранее, что рассмеяться будет умно.
Ей в голову стукнуло, говорит голос. Вот просто осенило. Она пришла искать тебя. Тебе обещали воительницу – и вот тебе воительница.
Ага, отвечает Алли. Помолчи секунду, а? И вслух спрашивает:
