– Плохо… Но малышке Мэгги сейчас еще хуже.
Я сделал шаг вперед и заглянул в слабо освещенную настенным ночником палату. На постели у окна неподвижно лежал Лаффер – настолько изменившийся внешне, что я с трудом узнал в нем прежнего шерифа Блэк Вудс.
Серые небритые щеки ввалились в череп, все его лицо казалось сморщенным и резко постаревшим, как если бы он вместо нескольких дней умудрился прожить с добрых три десятка лет.
Волосы на его голове, совершенно седые, торчали редкими прядями во все стороны. Большая часть некогда темных завитков теперь валялась на подушке, обрамляя ссохшийся череп.
– Мы вытащим тебя из этого дерьма, шериф, – произнес я так тихо, чтобы старик, маячивший за моей спиной, не смог расслышать слов.
А затем повернулся на каблуках ботинок и вышел в коридор, стараясь избавиться от неприятного чувства, завладевшего моим нутром. Кажется, я совершенно не был готов к тому, что скрывалось в полумраке больничной палаты.
Несмотря на то, что я уже шагал вдоль запертых дверей к сваленным в кучу инструментам, пристроившимся у запасного выхода, перед моими глазами все еще стояло безжизненное, смертельно-больное лицо Ника Лаффера.
***
– Я знаю, что ты дома, кретин, – прокричал я в неровный зазор между стеной и рассохшейся входной дверью. – Я видел, как ты погасил свет.
Я топтался на крыльце уже несколько минут, безостановочно колотя в деревянное полотнище носком ботинка, однако Билл Уайтингс не спешил открывать мне.
– Что тебе от меня нужно? – прохрипел откуда-то из недр неухоженного дома сердитый голос. – Я рассказал обо всем, о чем ты просил. Убирайся прочь!
– Мне нужно, чтобы ты взял в свои руки лопату и помог нам с детективом Ридом раскопать могилу, – громко ответил я. – Если ты, конечно, не успел нализаться до такого состояния, что не в силах устоять на ногах.
– Раскопать могилу? – в приглушенном голосе скользнуло недоумение. – Какую еще, твою мать, могилу? И почему я вообще обязан соглашаться на это дерьмо?
– Потому, – терпеливо проговорил я. – Что это ты виноват в смерти мальчишки. И обязан исправить все то, что натворил. В противном случае, я сообщу жителям Блэк Вудс о том, кого им стоит благодарить за обрушившиеся на городок несчастья.
За дверью ненадолго стало тихо. Казалось, Уайтингс натужно размышляет о том, что ему стоит предпринять – отворить дверь и выполнить мою странную просьбу или же послать меня к черту.
– Угрожаешь мне? – просипел он из недр ветхого строения.
– Предупреждаю, – я равнодушно подернул плечами. – Выбирать тебе.
Послышался резкий звук шагов, будто тяжелые фермерские ботинки стучали о полые доски. А затем дверь распахнулась, и на пороге возникло непривычно бледное лицо Билла Уайтингса.
Несмотря на то, что городом давно правил предрассветный час, он казался бодрым и даже странно возбужденным. Я понял, что хозяин дома не сомкнул глаз этой ночью – наверное, поэтому они казались такими воспаленными и изрядно покрасневшими.
Однако держался он уверенно, а в грубоватых движениях читалось не только явное раздражение, но и четкость. Очевидно, сегодня Уайтингс еще не успел напиться.
– Если я помогу, ты наконец отстанешь от меня? – он гневно сверкнул зрачками и уставился ими в мое невозмутимое лицо.
– Конечно, – я согласно кивнул. – Даю слово детектива.
– Что-то я не больно доверяю копам, – он вздохнул и почесал взлохмаченный затылок. – Ладно, чего тебе нужно?
От топтался у распахнутой двери в темно-красной куртке, покрытой коричнево-черной клеткой, а на его ногах, как я и предполагал, красовались грубые фермерские ботинки из некогда рыжей, а ныне – грязно-бурой кожи. Отдаленный запах дешевого алкоголя витал в холодном воздухе, просачиваясь из щелей его дома, и для полноты убогого деревенского образа Биллу Уайтингсу не хватало разве что соломинки в зубах.
Обыкновенно я не выносил реднеков вроде него, и старался держаться от них подальше, но сейчас у меня не оставалось иного выбора. Этот человек был единственным, кто мог помочь нам с поисками доисторической могилы, сохранив при этом все в тайне. Такие, как Уайтингс, несмотря на огромный перечень недостатков и пороков, имели одно неоспоримое преимущество перед прочими людьми: они никогда не трепались понапрасну.
– Как я уже говорил, – протянул я, сунув замерзшие руки в карманы пальто. – Мне нужно, чтобы ты сел со мной в машину и помог нам с Ридом отыскать останки, захороненные неподалеку от леса.
– Какое-то мутное дельце, – он с подозрением покосился на меня. – И кого же вы двое планируете вытащить из могилы?
– Того, кто положит конец череде смертей в этом городе.
Он умолк и наморщил лоб, будто стараясь сообразить, стоит ли ему давать свое окончательное согласие на эту весьма странную затею.
– Ладно, – махнув рукой, ответил Уайтингс наконец. – Только в лес я не сунусь, учти это.
– Этого и не требуется.
Я сбежал с кособокого крыльца, вернулся к полицейскому авто, забрался внутрь и с удовольствием оставил снаружи промозглый ветер и стихающий снегопад.
Хозяин убогого дома, немного потоптавшись на пороге, послушно двинул следом, не слишком торопясь. Когда он нырнул на пассажирское сидение рядом и захлопнул дверцу, машина уже сердито фырчала заведенным мотором, желая тронуться с места.
– Господи, как же от тебя разит, – я брезгливо поморщил нос и переключил передачу. – Тебя не учили в детстве принимать душ хотя бы изредка?
– Катись к собачьим чертям, – прогудел Уайтингс, наполняя салон запахом дешевого виски. – Я не собираюсь выслушивать оскорбления от полированной крысы вроде тебя. Усек?
– Полированной?
– Вот именно, – рявкнул он, откидываясь на спинку кресла и разводя колени в стороны. – Я знаю таких, как ты. На шкуре – дорогой одеколон, в шкафу – тряпье с иголочки, а по выходным – лучшие шлюхи города в постели, заправленной белым бельем, вылизанным до блеска чужими руками в городской прачечной.
– Я не очень люблю шлюх, – машина плавно скатилась вниз, покинув пределы городка, и неспешно двинула по заснеженному шоссе. – Хотя белье у меня и в самом деле белое.
Уайтингс громко фыркнул и отвернулся, сделав вид, что всецело поглощен разглядыванием предрассветной тьмы, растекающейся вокруг автомобиля.
Я таращился вперед, стараясь рассмотреть за лобовым стеклом робкий луч полицейского фонаря, но какое-то время за асфальтовой полосой возникали лишь черные спящие сосны. И лишь спустя минут десять мои уставшие глаза наконец-то выхватили из навязчивого сумрака желтое пятно, заманчиво блестящее по левую сторону от авто, у самой границы леса.
Подобравшись к нему как можно ближе, я заглушил мотор и вышел из салона. Обогнул полицейский автомобиль, распахнул багажник и кивнул на его содержимое Риду, как раз подоспевшему ко мне:
