Но, может быть, послать это все подальше и… И что? В том-то все и дело. Что дальше не будет ничего, будет все то же. Независимость? Покой и воля? «Перестаньте сказать! И пишите вашу книжку! Тут вы, пока пишете, независимы. А дальше – а дальше вам, наверно, захочется ее издать? Или я ошибаюсь?»
Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги? Не только мемуарные – многие писатели и впрямь вышли из актеров – Шукшин, к примеру. О поэтах уже не говорю, один Высоцкий чего стоит. Да ведь и Саша Галич начинал как актер, даже Вика Некрасов актерствовал. А драматурги? Ну, скажете вы, это традиция: Шекспир, Мольер – из вашего цеха. Правильно. Но мемуары зачем? У Станиславского – понятно, «Моя жизнь в искусстве» – часть его учения. У Михаила Чехова тоже так. У великого чтеца Закушняка – учение об искусстве звучащего слова. Ну а вот я, например, зачем? Качалов и Москвин книг не писали, они играли, а я?
Я отвечу – не за всех, за себя: если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер и даже режиссер – профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить непоставленное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли. И каждый в своей книге увидит себя, как в зеркале. Сам не увидит, другие помогут разглядеть. Ведь в книге ты уже не актер, на режиссера свой провал не свалишь, на плохую пьесу не сошлешься, на бездаря партнера, на дуру публику тоже. В книге ты весь как на ладони. Актер, даже самый что ни на есть талантливый, – он все-таки чужие слова говорит. Про череп шута Йорика, про шапку Мономаха, про все на свете. И режиссер ему музыкой помогает, светом, монтажом и мизансценой.
Актер может быть необразован, неумен, некультурен и даже плохо воспитан. Но на сцене или на экране он бывает Богом. А может быть и совсем наоборот – и умен, и образован, и воспитан, а выйдет на сцену – и куда это все подевалось? Актер думает спинным мозгом. Как это сказала Раневская: «Талант как прыщ, может вскочить на любом лице». Что за странная профессия, право? Актерами рождаются – папа с мамой произведут на свет дитя, у которого неизвестно отчего с возрастом будут именно такие черты лица, глаза, голос, мужественность, сексуальность и обаяние, и все это в сочетании с текстом роли, поступками и чувствами изображаемого им персонажа даст невиданный эффект. Он в жизни может быть дурак дураком, но автор написал ему монолог о дураках, и – глядишь, на сцене умница и иронист. Он прочитал в жизни две книжки, одна из которых – его сберегательная, а на сцене – профессор, рассуждающий о природе подсознательного. В жизни тряпка и барахло, на сцене – король Лир.
Даже в профессии гораздо более интеллектуальной, в режиссуре, подобный разрыв не слишком очевиден. Режиссеру фильма или спектакля достаточно почувствовать образ создаваемого произведения, его графику, темпоритм, пластический строй, и, пренебрегая знаниями времени и места, мировым опытом, наплевав даже на культурные и религиозные ценности страны, где происходит действие пьесы или сценария, – он поставит спектакль или снимет ленту, которую назовут гениальной и даже объяснят, почему она таковой является. Режиссер ведь не придумывает сюжет, не пишет текст – за него это уже сделал автор.
Еще и поэтому у режиссеров такая тяга к классикам – писали лучше. Автор, его талант, ум проверены временем. Драматургу, если он дурак, темен и необразован, скрыть сие обстоятельство много труднее, чем режиссеру. Автор, как он это ни маскируй, тут или там, репликой или шуткой, обнаружит свои тайные пороки и свойства своего характера. Даже очень талантливый автор. Даже если у него замечательное чувство юмора и публика подыхает со смеху – настанет момент, и чуткий зритель или читатель пресытится и этим. От писателя-лирика, высокого поэта читатель подсознательно ждет разрядки в иронии или шутке, от смехача – глубины и лирического монолога. Классики это просекали на раз – а кто не сек, пылится на полках библиотек.
Гоголь в поэме «Мертвые души» завидовал поэту, что пишет лишь о высоком, и лукаво жаловался на тернистый путь сатирика, копающегося в низких людских пороках. Сегодня как раз можно позавидовать талантливому сатирику: высокий строй мысли не в моде. Чистому лирику много труднее пробиться к читателю и зрителю. То же и в актерских книгах, хочешь широкого читательского успеха – шути на всю железку, бай байки, трави баланду, если ты к тому же популярный актер – побольше своих фотографий со знаменитыми друзьями; очень хорошо, если кто-нибудь из них подарил тебе фото с надписью и нарек тебя «блистательно-талантливым», – не брезгуй, помести в книгу. Читатель это уважает. Больше имен и как можно больше сплетен и баек.
Помнишь заповеди: не укради, не убий, не прелюбодействуй, не возжелай жены ближнего своего… Вспомнил? Так вот, поступай с точностью до наоборот. Укради мысль, убей хамской эпиграммой врага или друга, что одно и то же, прелюбодействуй с чужой женой или хотя бы на бумаге напиши, что прелюбодействовал, – кто проверит? Одну заповедь – новую! – выучи: не утоми! Назови свою книгу: «Похождения дрянного мальчишки» или лучше так – помнишь? – «Я – Пеле», «Я – Эдичка», «Я – Шурик». А ты еще короче: «Я – говно». Но главная заповедь – «Не утоми». Читатель сегодня и так утомлен, у него и без твоей писанины забот хватает, он не для того свой последний рубль, шекель, доллар, грош отдал тебе, мерзавцу, чтобы ему скулы воротило! Ты понял? Не утоми! Мыслью – не утоми! И тираж тебе обеспечен.
Дальше реклама, презентация твоей книги, желательно с трансляцией по ТВ. Пригласи модных людей, больше знакомых физиономий, чтобы все пели, шутили и танцевали. Не забудь сексуальные меньшинства всех направлений: от них сегодня многое зависит. И спонсоры, спонсоры, спонсоры. Любые, но богатые. Новые русские и старые евреи – все что угодно, – старые русские и новые евреи. Главное, чтобы они пришли с подарками, хорошо бы с ключами от «мерседеса» или «вольво»; если «фольксваген» – пускай тащат прямо на сцену. Пойми: видеоряд, визуальность, видеоклип – прежде всего. Отлично, если сможешь привезти на презентацию в коляске свою внучку или внучку сына. Очень трогает! Тетя Маня простит тебе даже «мерседес». Бедные любят поплакать.
Никаких политических деятелей, учти – ни детей юристов, ни внуков детских писателей. Никого! Или, если без этого не обойтись, тогда всех разом: и Горбачева с Ельциным, и Руцкого с Черномырдиным. Без скандала с мордобитием сегодня не обходится ни одна приличная презентация. Если уж решился делать, то делай по-большому: бомонд так бомонд.
Очень хорошо освятить твою книгу молитвой патриарха. Откажется – зови муллу. Можно даже раввина, еще лучше – всех троих разом. Сотворите намаз черной икры на белую мацу под «Распутина» – обалденно! Очень эффектно глядятся сегодня казаки с погонами и портупеями.
Устрой аукцион одного – ты понял, одного-единственного экземпляра твоей книги и заяви тут же вслух, что остальной тираж ты сожжешь, а пепел прилюдно съешь. Гости за твою книгу передерутся. Мэр Лужков подарит тебе за нее здание Моссовета вместе с театром того же имени.
