– Да, а она подумает: так ему, советскому человеку, «Интурист» все и рассказал, где иностранка живет.
– Ну ты же у нас не простой советский человек, не фарцовщик, кажется, а популярный советский актер. Меркуцио играешь!
Меня передернуло: Меркуцио! Опять этот Меркуцио!
– Значит, выйдешь на нее.
– Ну, выйду, как вы говорите, а что потом?
– Потом – суп с котом. Опять не сечешь. Ну, поймешь, кто она такая, чем дышит, как к нам относится…
– Вы что, подозреваете ее в шпионаже?
Он, усмехнувшись, переспросил:
– В шпионаже? Ты, Филипп, с тридцать второго?
– С тридцать третьего, – уточнил я.
– С тридцать третьего… Может, и в шпионаже, как ты выразился. Кто их знает, этих дипломатов и корреспондентов. Да, может, и в шпионаже. Хотя навряд ли. Она у нас уже два года в Москве… Не похоже… Пишет о нас более или менее объективно… Скорее, менее чем более, правда… – Он прошелся по номеру, посмотрел в окно. Была жара, сентябрьская жара бабьего лета, теперь такого редкого…
– Значит, как я понял, Игорь Николаевич, это и есть мое задание?
– Ты что имеешь в виду?
– Узнать, чем она дышит, как вы выразились…
Он резко повернулся ко мне на каблуках своих импортных мокасин.
– Да, но не только. Это так, но не главное… Товарищ Меркуцио!
В дверь постучали.
– Да-да, войдите!
В номер вошел человек в коричневых брюках и в синей шелковой бобочке с молнией. На правой руке лежал аккуратно свернутый коричневый пиджак…
– Приветствую тебя, Алексей Леонидович! Проходи, знакомься – Соколов.
Вновь пришедший своей лапой пожал мою руку. Я обратил внимание на остатки татуировки у локтя правой руки – пиджак уже лежал на левой, ловко перекинутый туда одним движением…
– Это и есть Филипп Соколов, с которым ты полетишь. А это, Филипп, – Алексей Леонидович. Алексей Леонидович отныне твой друг и защитник. К нему за советом, за помощью. Надеюсь, что вы понравитесь друг другу…
Я попытался улыбнуться. Мой новый друг сделал это без усилия, почти рассмеялся, в улыбке блеснули четыре коронки высокой пробы на клыках и на соседних с ними зубах…
Здесь, Миня, на твоем месте я бы не побоялся наехать камерой «до детали» – его пасть.
– Да, можно даже быстро наехать, – согласился я. – Трансфокатором.
– Эпизод седьмой, – продолжал Филипп, явно увлеченный этой игрой в кино. – Виноват, каламбур седьмой, кадр сто сорок шестой, дубль первый, простите, второй! – и хлопнул ладонями, изображая неопытную девушку-«хлопушку», которая от чрезмерной ответственности все путает и краснеет.
– Аппаратная, мотор! – скомандовал я.
– Есть мотор, – ответил Филипп и сымитировал самолетный гул… – Вввв… Ту-104, или Ил, или Ан – не помню. – Рейс: Москва – Адлер. В креслах 7а и 7б – «друзья». На герое фильма – летний серого цвета шикарный импортный костюм. Заметим, что наш герой живет небогато (это мы должны понять из эпизодов «Дом Филиппа») и такой костюм ему выдан и подобран в костюмерной КГБ.
– Герой что, там был, в этой костюмерной? – спрашиваю я.
– Нет, примеряли перед отлетом все в той же «Ленинградской» – этот светло-серый и светло-бежевый. Наш Бонд в нем смотрится не хуже, чем в колете, когда играет Шекспира. – Филипп выпил.
– Эй, Филл, не нагружайся, а то до конца рейса не дотянешь, а ты меня разохотил…
– Что, Миня, уже кино в голове складываешь?
– Да, Филя, оно уже в голове, ты прав, остается только его снять на пленку. Так кто-то из французов сформулировал.
– Да, кино, чистое кино… «Жизнь моя – кинематограф – черно-белое кино…»
Значит, самолет… Мой новый друг – Алексей Леонидович (посмотрев на часы):
– Скоро начнем снижаться. Давай закурим, Филипп, в последний раз. – Достал «Кэмл», угостил. – Ты чего грустный? Все будет «у пакете». Сейчас прилетим. Наши сочинские нас на «Волге» встретят. Солнце, море. Чего ты нос повесил?
– Знаете, Алексей Леонидович, меня тревожит театр. Соврал, что на съемки лечу, просил не трепаться…
– Да уж я тебе сказал – будет у тебя сочинский бюллетень. И все «у пакете». – Была у него такая приговорочка вроде «о’кей» – «все у пакете». Вместо «в» он «у» выговаривал, как на Украине говорят. – Все «у пакете» – не бзди – держи хвост морковкой…
Зажглось табло «Ноу смокинг, фастен белт плиз». Стюардесса дала леденцы…
Эпизод 8
По кавказскому серпантину мчится черная «Волга». В машине – трое: Филипп, Алексей Леонидович и встречавший их человек. За рулем машины – абхазец (мы еще с ним встретимся в финале сочинского сюжета). Встречавший не из разговорчивых. Только отвечает на поставленные вопросы. Он сидит рядом с шофером.
Алексей Леонидович:
– С номером все в порядке?
Встречавший:
– Так точно. Для товарища Соколова – в «Кавказе»! Вам – у нас, в санатории имени Дзержинского.
Филипп:
– Ты что, Алексей Леонидович, не в моей гостинице будешь?
Алексей Леонидович:
– Нет, зачем? Я тебя поселю, а потом – в санаторий. У тебя будет мой номер телефона. И вообще у тебя свои дела. Как это у вас говорится – тебе надо вжиться в роль. Вживайся, Филипп, и действуй. Деньги не потерял? На первое время хватит.
– Так что же, я тебя в Сочи видеть не буду?
– Позвони, если что, а так зачем я тебе?.. У тебя здесь другой интерес. Я тебя видеть буду. Ты меня – нет. А я тебя – да. Все у пакете…
Эпизод 9
Из «Волги» выходят трое. Четвертый – маленький абхазец – несет багаж. Мы панорамируем за ними на здание небольшой старинной двухэтажной гостиницы «Кавказ».
За стойкой – женщина-администратор с любопытством взглянула на Филиппа.
– Какой у нас гость! Товарищ Соколов!
– Смотри, Филипп, узнает тебя народ.
– Что вы! Товарищ Соколов – мой любимый артист. Особенно мне нравится ваша последняя роль в фильме. Сниматься здесь будете? В каком фильме?
– В шпиёнском, – сказал Филипп и сделал страшные глаза.
Она рассмеялась.
– Нет, кроме шуток?
– Филипп Сергеевич отдыхать у вас будет, – вмешался Алексей Леонидович. – Ему тут должен быть номер забронирован. Взгляните.
Она порылась в стопке, где лежала бронь. Нашла то, что искала, и удивленно (крупный план) взглянула на Филиппа.
Вошел Антон Михайлович.
Встречавший:
– Здравствуйте, Антон Михайлович. Вот наши гости…
