Однако в процессе работы над жалобой в Совете Арабской лиги ливанская сторона отозвала документ из органа, но не сделала того же с жалобой, посланной в Совет Безопасности ООН.
Боевые действия в ходе Ливанского кризиса невольно изменили мышление К. Шамуна. В поступившей в Вашингтон из Египта телеграмме помощника госсекретаря США Кристиана Гертера говорилось, что «в данный момент ливанское правительство значительно пересмотрело свои намерения изменить конституцию Ливана. В данный момент речь идет только о том, как стабилизировать обстановку в стране и пресечь открытые столкновения на севере страны»
[366]. Высокопоставленный дипломат также сообщал, что Ливанский кризис мог бы быть урегулирован путем американо-египетских переговоров. По его мнению, в случае амнистирования наиболее активных участников беспорядков из лагеря оппозиции Насер мог бы способствовать прекращению поддержки повстанцам извне. Речь в данном случае шла о возможной дипломатической «сделке» сторон, при которой конфликт был бы быстро локализован
[367]. Таковы были рекомендации американских дипломатов.
Значительно отличалась от сообщений дипмиссий информация, поступавшая в Вашингтон по каналам ЦРУ. 29 мая 1958 г. на заседании Совета по национальной безопасности глава ЦРУ А. Даллес в докладе о ситуации в Ливане констатировал, что территория практически всего Ливана перешла в руки оппозиции. Поток боевиков, проникавших в Ливан с территории Сирии, в мае лишь усилился. Вооружение, которое США поставляли в Ливан согласно договоренностям сторон зимы 1958 г., было объективно недостаточно для ведения успешных действий против боевиков. Но главное, Ален Даллес обращал внимание на новые тенденции в гражданской войне. К концу мая столкновения происходили не только между представителями прошамуновского лагеря и оппозиционерами из числа насеристов, но и между мусульманами-суннитами и христианами. Появление этой тенденции таило в себе, по мнению главы ЦРУ, разрушительный потенциал. Ведь в случае оказания военной помощи правительству Шамуна оппозиционеры-мусульмане могут выдвинуть не только антизападные, но и антихристианские лозунги
[368].
В условиях, когда интервенция в Ливан была практически решенным вопросом, эти реалии политики на Ближнем Востоке ставили Вашингтон и Лондон в трудное положение. Усиливая противоречия по внутриполитической линии, христиане и мусульмане обосновывали интервенцию как антикоммунистическую в глазах и арабского мира, и мирового сообщества.
6 июня началось обсуждение жалобы Ливана в Совете Безопасности ООН. Уже в начале дискуссии американская делегация дала понять, что видит главной причиной волнений в Ливане именно «коммунистический заговор» и полностью поддерживает президента Шамуна
[369].
Делегация СССР в свою очередь обвинила США в подстрекательстве войны против Г. А. Насера и ОАР
[370]. На июньском заседании СБ ООН советская делегация четко следовала линии, выработанной еще в конце мая 1958 г. В телеграмме посла СССР в Ливане С. П. Киселева в МИД СССР, датируемой 24 мая, говорилось, что «ситуация вокруг Ливана складывается таким образом, что в случае передачи досье Ливана в СБ ООН советская сторона непременно наложит вето, что, как и хотят видеть этот шаг на Западе, “вынудит” Генассамблею под давлением Вашингтона и Лондона послать “международный контингент” на границу Ливана с ОАР, что представляется совсем нежелательным»
[371]. В ответ на телеграмму посла министр иностранных дел СССР А. А. Громыко подчеркнул, что, участвуя в заседании СБ ООН, советская делегация должна делать акцент на том, что «гражданская война в Ливане – это результат внутриполитических противоречий сторон, а не результат вмешательства извне»
[372].
Через три дня после начала обсуждения досье Ливана в СБ ООН, 9 июня 1958 г. в Белом доме прошла встреча глав США и Великобритании и глав основных ведомств. Основную озабоченность на встрече выражал Г. Макмиллан, по мнению которого ситуация в Ливане требовала немедленного начала военной операции «как только слушания в СБ ООН по ливанскому вопросу зайдут в тупик»
[373]. Таков был план действий англо-американской стороны в отношении Ливана к началу июня 1958 г.
По мере разрастания конфликта в Ливанский кризис втягивались другие страны Ближнего Востока. Нестабильность в районе ливано-сирийской границы стала предметом серьезной озабоченности и лидеров Арабской Федерации, южного соседа стран-участниц Ливанского кризиса. В Багдаде осознавали неизбежность скорого применения со стороны США «доктрины Эйзенхауэра», однако в руководстве Арабской Федерации понимали, что факт прямого военного присутствия ВС США и Великобритании неминуемо отразится на положении «консервативного лагеря, в вину которому поставят пособничество империализму»
[374]. Любые действия в поддержку США по каналам организации Багдадского пакта, в состав которого входил Ирак, в условиях Ливанского кризиса для Арабской Федерации были смерти подобны
[375].
По оценкам ЦРУ, внутренняя оппозиция на территории Арабской Федерации – баасисты и коммунисты – в силу слабой организованности не представляла серьезной угрозы. В пользу малой вероятности начала беспорядков в Багдаде, по мнению экспертов ЦРУ, говорил и факт отсутствия механизмов координации между политической оппозицией и офицерством
[376]. Согласно докладу ЦРУ от 3 июля 1958 г. полицейские части представляли собой достаточно хорошо организованные отряды, лояльные руководству Арабской Федерации. Само руководство внутренних органов – шеф полиции Баят Ат-тьях, министр внутренних дел Саид Ал-Каззас, премьер-министр Ирака Ахмад Мухтар Бабан были верны премьер-министру АФ Нури Саиду. Вывод доклада ЦРУ заключался в том, что проведение военной операции силами США в Ливане не окажет в краткосрочной перспективе разрушающего влияния на внутреннее положение в Арабской Федерации
[377]. Такой прогноз ЦРУ давало за 11 дней до кровавых событий Июльской революции в Ираке.
