11 июня СБ ООН принял резолюцию о создании комиссии из представителей нейтральных стран для выяснения деталей и поиска элементов коммунистического заговора, если таковой вообще существовал
[378]. Комиссия сформирована 16 июня; в ее состав вошли Л. Галло Плаза (Эквадор), Р. Даял (Индия), генерал-майор О. Бул (Норвегия). 26 июня к комиссии прикреплен военный контингент из 94 офицеров из 11 стран ООН
[379].
По мнению экспертов Совета по национальной безопасности, нахождение на территории Ливана независимой комиссии ООН в перспективе могло осложнить проведение военной операции «по нейтрализации элементов ОАР в Ливане», так как, находясь в стране, члены комиссии невольно столкнутся со всем многообразием гражданской войны в Ливане
[380].
Июнь 1958 г. стал временем «затишья» в развитии Ливанского кризиса. Посольство США в Ливане регулярно информировало Вашингтон о ходе боев на территории страны, однако отмечало, что боевые действия не вносят никаких корректив в общий баланс сил. Ситуация неуклонно ухудшалась
[381].
На состоявшейся 18 июня в Вашингтоне встрече Дж. Ф. Даллеса и посла Великобритании в США Гарольда Кассия стороны вновь пришли к выводу, что в случае падения режима Шамуна в Ливане волна насеристских волнений неминуемо распространится на Иорданию, Ирак и Саудовскую Аравию. С таким развитием событий, по мнению высокопоставленных дипломатов, вряд ли возможно совладать в рамках даже краткосрочной военной интервенции
[382].
Так же на проблему смотрел и сам президент Ливана К. Шамун. Понимая, что «рядом с его горлом лезвие ножа»
[383], Шамун с июня 1958 г. отдалял начало интервенции. Складывалась парадоксальная ситуация, когда, стоя на краю пропасти, президент Ливана всячески сопротивлялся давлению, оказываемого на него со стороны «прозападных» лидеров Арабской Федерации, в свою очередь обеспокоенных своей судьбой.
К концу июня стало понятно, что наблюдательская миссия ООН вряд ли принесет какие-либо реальные результаты. К тому же Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд не разделял точку зрения о том, что под эгидой ООН малые страны Ближнего Востока могли бы сформировать специальные войска для урегулирования в зоне Ливанского конфликта. В одном из докладов Совета по национальной безопасности шеф ЦРУ сообщал президенту США Д. Эйзенхауэру, что в сложившихся условиях Генеральный секретарь ООН не намерен участвовать в военной фазе конфликта, так как это неминуемо приведет к полной дискредитации ООН как международной организации
[384].
Точку прединтервенционному периоду поставили события внутри ливанского кабинета.
Серьезной подвижкой стало то, что 1 июля 1958 г. Шамун сообщил послу США в Ливане МакКлинтоку о своем окончательном отказе от идеи третьего срока. К 24 июля, дате начала заседаний в парламенте, Шамун предполагал выдвинуть преемника, фигура которого могла бы примирить противоборствующие стороны
[385]. Это говорило о том, что даже в таких критических условиях Шамун был настроен на политическое разрешение Ливанского кризиса.
Положение президента Шамуна еще более осложнилось, когда главнокомандующий войсками Ливана Фуад Шихаб, самый реальный претендент на роль преемника Шамуна, заявил о нейтралитете армии и неприятии позиции ни одной из сторон
[386]. Этот шаг Шихаба стал итогом долгих внутриправительственных интриг. Некоторый период времени Вашингтон и Лондон хотели видеть в генерале фигуру, способную заместить К. Шамуна. Дистанцируясь от политики с самого начала кризиса в феврале 1958 г., Шихаб фактически вышел из игры
[387].
В рамках кризиса ливанская армия избрала для себя роль арбитра в борьбе политических группировок. В ходе гражданской войны лета 1958 г. ливанская армия (которая в подавляющем большинстве состояла из выходцев из горной части Ливана, 65,5 % христиан
[388]) заняла позицию медиатора в отношениях президента Камиля Шамуна и оппозиционных сил. Избрание командующим армией Фуада Шихаба стало актом примирения всех противоборствующих сил внутри ливанского общества; такое политическое решение было основано на ставших уже традиционными для политической сцены Ливана 1950-х гг. понятиях о балансе
[389].
В свете последних событий задуманное Пентагоном начало военной интервенции войск США перешло в практичеcкую плоскость. Однако невольно вставал вопрос о легитимизации этой военной акции. Выходом из положения могло быть обращение президента Шамуна к США об оказании помощи в рамках «доктрины Эйзенхауэра». Эту точку зрения разделял и президент США, придававший акции смысл защиты государственной целостности Ливана
[390]. Однако цена ошибки была велика – из памяти еще не стерлась англо-французская операция 1956 г., обернувшаяся для этих стран неудачей.
Эйзенхауэр был не единственный политик, размышлявший в подобных категориях. Обоснование такой тактики изложил госсекретарь Даллес. Если США предпочтут не прийти на помощь Шамуну, предупреждал Даллес, «это будет означать конец всех прозападных правительств в регионе»
[391].
Советская сторона была недостаточно хорошо осведомлена о положении вещей в «консервативном» лагере. В тексте беседы посла СССР в Ливане С. П. Киселева с председателем парламента Ливана Осейраном говорится, что согласно полученной посольством СССР информации США вряд ли предпримут военную акцию в зоне Ливанского конфликта, так как президент Шамун намерен урегулировать положение самостоятельно. В крайнем случае официальный Бейрут обратится в ООН
[392].
