Утром 16 января в стенах Госдепа состоялась закрытая встреча сторон, где наряду с общими проблемами советско-американских отношений был затронут вопрос о положении революционного Ирака в регионе
[495]. Представлявший американскую сторону госсекретарь Дж. Ф. Даллес
[496] выразил обеспокоенность Вашингтона по поводу действий СССР в регионе и революции в Ираке в июле 1958 г. в частности
[497]. Даллес заявил: «Мы с беспокойством смотрим на то, что в некоторых местах Ближнего Востока, например в Ираке, устанавливает свой контроль национальный коммунизм. <…> Американское правительство, в свою очередь, хочет надеяться, что Советский Союз не хочет установить свой контроль над Ираком. Вообще положение на Среднем Востоке очень запутанное»
[498].
Глава советской делегации А. И. Микоян заявил, что спецслужбы стран Багдадского пакта располагают достоверными сведениями о том, что никакого вмешательства советской стороны в события 14 июля 1958 г. в Ираке не было, и это исключительно воплощение воли иракского народа
[499]. Как выразился Анастас Микоян: «Вы можете спросить свою разведку о том, сколько советских людей было в Ираке, когда там произошли известные события летом 1958 г. Там не было ни одного советского человека, и мы не знали, что могут произойти такие события». Впрочем, Микоян не скрывал, что Москва сделала серьезную ставку на новый иракский режим: «Мы со своей стороны рады, конечно, что в Ираке произошли эти события. Они подорвали Багдадский пакт. Речь идет не о том, что мы поддерживаем коммунистов в Ираке. Мы поддерживаем правительство Касема». Эти высказывания Микояна лишний раз показывали, что Москва взяла линию на прагматический подход в диалоге с арабскими странами. В конечном итоге стороны не нашли понимания. Однако сам факт открытого обсуждения проблем Ближнего Востока Микояном и Даллесом явно показывал значимость этого региона для обеих сверхдержав.
21 января 1959 г. иракское правительство публикует фамилии 15 иностранных граждан, занесенных в «черный список». Среди них семь были американскими, двое британскими и четверо итальянскими гражданами
[500]. 25 января правительство Иракской Республики отзывает лицензию на работу англо-иракского культурного клуба.
Эти шаги Багдада вызвали незамедлительную реакцию британского правительства. 26 января в Багдаде проходит встреча генерала Касема и британского посла Х. Тревельяна, длившаяся два часа. Иракская сторона желания к достижению компромисса не продемонстрировала.
Новый виток кризисных явлений внутри Ирака не заставил долго ждать. 7 февраля 1959 г. шесть министров кабинета этой страны добровольно покинули свои посты, продемонстрировав тем самым настоящий демарш в отношении курса генерала Касема. Все они принадлежали к антикоммунистическому крылу иракских политиков
[501].
Очевидно, что эта группа внутри кабинета Касема намеревалась спровоцировать острый правительственный кризис, нарушив паритет на политической сцене Ирака и, возможно, сместить правительство Касема. Расчет был простым: потеряв поддержку со стороны гражданских сил иракского общества, Касем станет легкой добычей для своих конкурентов как с правого, так и с левого фланга политического фронта Ирака
[502]. Как ожидали американские аналитики, обновление кабинета Касема должно было вызвать крайне отрицательную реакцию со стороны ОАР
[503].
В начале марта 1959 г. отношения между Ираком и ОАР действительно резко обострились. В публичном поле основной импульс критики исходил от официального Каира, обвинившего Ирак в распространении в регионе коммунизма и прямого советского влияния. Насер был готов пойти на «изменение иракской ситуации» даже в том случае, если это грозило ему еще большим ухудшением отношений с Москвой.
Это прекрасно понимали и на Смоленской площади. 24 марта 1959 г. советский посол в ОАР С. А. Виноградов направляет в МИД СССР строго секретную телеграмму, в которой подробно рассказывает о стремительном ухудшении отношений между Насером и Касемом. Как писал советский посол, «пресса ОАР продолжает пропагандистскую компанию против Ирака, об опасности коммунизма и по поводу вмешательства СССР во внутренние дела арабских стран»
[504].
Стремительно ухудшались и отношения Москвы и Каира. В феврале и апреле 1959 г. первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев направляет на имя президента ОАР Г. А. Насера два пространных письма, в которых всячески убеждает арабского лидера не «пороть горячку» и не портить отношения с Москвой. Так, 19 февраля Хрущев пишет: «Известные события последнего времени породили в правительстве ОАР беспокойство насчет перспектив развития отношений между нашими странами. <…> Различия в идеологической области существовали между нами и ранее. Тем не менее наши страны могли успешно сотрудничать. Если же реально посмотреть на нынешнее положение вещей, то нетрудно увидеть, что враги дружественных отношений между СССР и ОАР пытаются теперь спекулировать на идеологических расхождениях»
[505]. К апрелю тон письма советского лидера изменился – от вкрадчивого сожаления Хрущев перешел к прямым упрекам Насера, которого он прямо называл «человеком экспансивным и горячим»: «Я хочу откровенно сказать Вам, что нас весьма огорчает тот факт, что между Иракской Республикой и ОАР стали складываться такие отношения, которые не способствуют укреплению солидарности между арабскими странами». Но основным противоречием, о котором говорил Хрущев, было отношение Москвы к режиму генерала Касема: «Мы считали возможным не допустить интервенции против Иракской республики другими средствами, не прибегая к средствам войны. И эти наши прогнозы, как доказали следующие события, полностью оправдались. <…> Дальнейшие события в Ираке подтвердили то, о чем я Вам говорил тогда. Когда Вы проявили нетерпимость в отношении Иракской Республики и ее правительства, это привело не к сплочению единства арабских стран, а наоборот, – к разъединению усилий арабских стран в их борьбе за свою независимость»
[506].
