На фоне этой информации американский посол констатировал, что волна антиамериканизма в Ираке пошла на спад. Касем, убедившись, что основная угроза для него исходила от внутренних, а отнюдь не внешних сил, отказался от термина «американские империалисты»
[520].
В этот период на первый план иракской внешней политики выходит конфликт между Касемом и Насером. 10 марта 1959 г. иракское правительство потребовало от посольства ОАР в Багдаде выезда 10 дипломатов в течение 24 часов
[521]. Еще через три дня власти Ирака закрывают в Ираке филиал ЮСИС (US Information Service), имущество которого было национализировано
[522].
Внутриполитическая ситуация в Ираке была далека от спокойной. 10 сентября глава ЦРУ Аллен Даллес информирует президента Эйзенхауэра, что усиление антикоммунистических сил Ирака, особенно в армии, может привести к невыгодному для США сценарию развития – пытаясь упредить усиление антикоммунистов, генерал Касем невольно сохранит неприкосновенной компартию
[523].
У «киркукского восстания» было и другое измерение, свидетельства которому находятся в Архиве внешней политики РФ. 12 июля 1959 г. за два дня до событий в Киркуке из Москвы в Багдад отправляется представительная делегация в составе первого заместителя МИД СССР В. В. Кузнецова, зам министра культуры В. И. Пахомова, члена комиссии по иностранным делам Совета Национальностей Верховного Совета СССР, главного редактора Известий А. И. Аджубея
[524] (последний, будучи зятем Н. С. Хрущева, был фактически ключевой фигурой).
А через месяц после начала волнений, 17 августа 1959 г., посольство Ирака в Москве направляет на Смоленскую площадь развернутую телеграмму, из текста которой следовало, что режим Касема сделал Москве серьезное политическое предложение. «Правительство Иракской Республики делает предложение всем заинтересованным сторонам в покупке всей добытой в наступающем 1960 г. нефти в областях Киркук, Басра и Мосул»
[525]. К телеграмме прилагались данные о запасах нефти в указанных областях.
Речь шла о суммарном объеме нефти в 5,8 млн т. На фоне того, что в 1958 г. добыча нефти в Ираке составила 34,9 млн тонн (33,2 млн т шли на экспорт), предложение советской стороне было не только политическим шагом, но и внушительным деловым предложением, ведь Багдад предлагал Москве 1/6 своей добычи
[526].
Попыткой найти общий язык с руководством Ирака для США стали переговоры на уровне глав внешнеполитических ведомств, прошедшие в Нью-Йорке в дни ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН (17–22 сентября 1959 г.). 21 сентября при закрытых дверях на встрече госсекретаря США и министра иностранных дел Ирака Хашима Джавада стороны обсуждали модус взаимоотношений за прошедший после Июльской революции год. Иракский министр заверил американскую сторону в том, что «иракское правительство не покраснеет», так как грядущие выборы в парламент республики января 1960 г. должны, по мнению Джавада, «упорядочить политическую картину Ирака». Но главное, подчеркивал министр, «Багдад не получает и не собирается получать никакой технической помощи со стороны Москвы»
[527].
Как свидетельствуют документы Госдепартамента, заявления высокопоставленного иракского чиновника показались американской стороне без преувеличения неожиданными
[528]. Впрочем, вряд ли можно считать слова иракского министра «игрой втемную». Речь могла идти лишь о попытке тактического маневрирования и желании Багдада пресечь какие-либо усилия со стороны США повлиять на ход январских выборов в Ираке.
На фоне этих заявлений Х. Джавада в Ирак продолжали прибывать гражданские служащие из СССР. Москва наращивала темпы сотрудничества с Багдадом в сфере атомной энергетики и гражданского авиастроения. Учитывая возможность быстрой реконверсии в этих секторах промышленности, присутствие СССР в Ираке начинало приобретать все более ощутимые формы.
Тем не менее внутренний статус-кво в Ираке оставался сомнительным и мог быть нарушен в любой момент. Ранним утром 7 октября 1959 г. в Багдаде при очередном покушении был ранен глава Ирака генерал Касем. Вечером этого же дня генерал Касем обратился к нации с речью, в которой призвал сохранять спокойствие и рассудительность
[529]. И хотя покушение явно не удалось, оно могло повлечь расправу над политическими оппонентами Касема, вне зависимости от их реального участия в этом событии. Для американской стороны это могло означать воплощение самых страшных прогнозов, а именно упразднение националистов и неизбежное усиление компартии Ирака.
Вплоть до начала ноября в Вашингтон продолжали поступать сообщения о тяжелом состоянии генерала Касема
[530]. 10 ноября, в день, когда генерал Касем официально покинул госпиталь, он сделал шестичасовую пресс-конференцию, на которой он провел публичную атаку на националистические силы Ирака и прямо обвинил этих политиков в содействии киркукским волнениям июля 1959 г.
[531]
По мнению участников заседания Совета национальной безопасности, проходившего 19 декабря в Вашингтоне, заявление Касема могло стать прелюдией к гражданской войне в Ираке. В таких условиях руководство США предпринимает попытку сформулировать тактику действий в отношении ситуации в Ираке и возможные последствия ее дестабилизации для всего Ближневосточного региона.
К началу 1960 г. стало очевидно, что администрация Д. Эйзенхауэра столкнулась не только с локальными проблемами на периферии – обозначился кризис в подходах к проблемам региона в целом. В правящих кругах США нарастали реформистские настроения: в Белом доме и Госдепартаменте усиливались настроения в пользу выработки более действенных и разносторонних методов отстаивания американских интересов в любой точке мира, в том числе в зоне Ближнего Востока и Персидского залива.
