Как писал американский еженедельник US News and World Report, «проведя войсковую операцию в Заливе, Англия показала, что способна защищать свои инвестиции с решимостью не меньшей, чем осенью 1956 г. во время Суэца»
[756]. Такова ли была ситуация в действительности? Каков был реальный потенциал конфликта? Полагаем, что Кувейтский кризис качественно отличался от ближневосточных событий осени 1956 г.
Тактика Великобритании в условиях Кувейтского кризиса 1961 г. полностью соответствовала стратегическим интересам и потенциальным возможностям Великобритании в регионе в начале 1960-х гг. Приняв курс на «отказ от излишних обязательств», Лондон сознательно перешел на компромиссный вариант отстаивания своих государственных интересов в зоне Персидского залива и Аравийского полуострова. Реальное соотнесение своих возможностей в регионе и исторических амбиций «главного игрока» в арабском мире позволили британской стороне быстро и эффективно локализовать кризис. «Умеренная достаточность» (reasonable sufficiency) – термин, которым британские газеты называли курс Макмиллана во внешней политике. Приоритет, отданный Лондоном политико-дипломатическим средствам в ходе урегулирования конфликта, демонстрировал этот курс на деле.
Кувейтский кризис стал «первой проверкой» состоятельности британского курса «к Востоку от Суэца». Особенность Кувейтского кризиса 1961 г. обусловлена сразу несколькими качественно новыми по сравнению с 1950-ми гг. факторами: началом постепенного ухода из региона Великобритании, повлекшего образование временного вакуума силы в зоне Залива. На повестке дня встал вопрос о выработке английской и американской сторонами «особых условий игры» в регионе, при которых Англия удерживала бы за собой «полицейские» функции в регионе.
В условиях 1961 г. уход британских войск из Кувейта не менял самой основы стратегического присутствия Великобритании «к востоку от Суэца». В рамках обеспечения собственного присутствия в Персидском заливе Лондон продолжал удерживать за собой военные базы на Кипре, в Адене, Бахрейне, на территории арабских эмиратов (будущих ОАЭ, основанных в 1971 г.), а также на восточном побережье Африки в Кении.
Экономические интересы, а именно присутствие британского нефтяного капитала в Ираке и Кувейте, в результате Кувейтского кризиса также не были подорваны. Желание Лондона и Багдада нормализовать отношения в заключительной фазе кризиса говорило о взаимной заинтересованности сторон в сотрудничестве и лишь в очередной раз демонстрировало нежелание генерала Касема «перегнуть палку» в оказании давления на Кувейт.
Однако даже более трезвый подход кабинета Макмиллана к возможностям Англии на внешнеполитической арене, желание избежать лобовых столкновений с арабскими радикалами никак не могли застраховать от конфликтных проявлений панарабизма. Кувейтский кризис, в значительной степени порожденный грозной риторикой генерала Касема, можно отнести именно к такого рода проявлениям. Отреагировав на нее, британцы фактически не оставили себе другого пути, как начать военную операцию в зоне Персидского залива, которая подтверждала желание Лондона сохранить за собой статус силового игрока в регионе, что на фоне реального ухода из Персидского залива выглядело как мера поддержания собственного внешнеполитического имиджа. Страх повторения ошибок Суэцкого кризиса 1956 г. сформировал британскую модель восприятия кризисных явлений на периферии системы.
Действия генерала Касема в ходе кризиса свидетельствуют не только о желании Багдада оказать давление на правительство Великобритании с целью упрочения своих позиций в диалоге с нефтяным концерном IPC, но и о попытке пересмотра регионального баланса сил в зоне Персидского залива. События Кувейтского кризиса 1961 г. продемонстрировали, что в условиях усиления внутрирегионального напряжения малые княжества Персидского залива и особенно богатый нефтью Кувейт могут стать «разменной монетой» в борьбе за региональное лидерство между Багдадом и Эр-Риядом. Политическая помощь Кувейту, оказанная Саудовской Аравией, свидетельствовала не только о желании консервативных сил арабского мира сдержать режима Касема, но и сохранить консервативный статус-кво в регионе.
Стремление Кувейта войти в состав ЛАГ сыграло важную роль в разрешении Кувейтского кризиса. Сам факт оказания помощи Кувейту со стороны арабских государств (пусть и в фазе локализации конфликта) предавал событиям июня – июля 1961 г. особое значение. Частичное вовлечение в конфликт региональных игроков позволило Лондону трансформировать Кувейтский кризис в интернализированный конфликт с участием международного корпуса Арабских сил Сдерживания.
Кувейтский кризис 1961 г. стал одним из малых кризисов на периферии системы международных отношений 1960-х гг., однако в масштабах политического процесса в зоне Персидского залива и стран Аравийского полуострова он оказался одним из определяющих. Заложив базис иракско-кувейтского конфликта в Новейшее время, события июня – июля 1961 г. дали британской стороне еще один повод для размышлений о тактике собственных действий в регионе в целом. Усвоив «уроки Суэца», британский истеблишмент вновь столкнулся с необходимостью корректировки собственных внешнеполитических шагов в регионе Персидского залива, учитывая теперь уже и «уроки Кувейта».
Для советско-иракских отношений Кувейтский кризис стал первым серьезным поводом проверки на прочность двусторонних отношений. Поддержка Москвы не могла остаться незамеченной. 5 августа 1961 г. генерал Касем направляет Н. С. Хрущеву письмо, в котором говорит, что «существующие между нашими странами узы дружбы и сотрудничества основаны на взаимном уважении и плодотворном сотрудничестве»
[757]. В ответном письме на имя Касема Хрущев писал: «Мы внимательно присматриваемся к нынешнему правительству США и его первым шагам. <…> Было бы, конечно, горько потерять надежду на то, что новый президент захочет и сумеет повернуть руль политики США к мирным берегам»
[758]. События Кувейтского кризиса способствовали сближению СССР и Ирака. Даже на фоне пропагандистской волны в советской и иракской прессе база для сотрудничества, безусловно, была.
3 декабря 1961 г. генерал Касем направляет советскому послу в Ираке М. Яковлеву письмо, в котором благодарит СССР за действия в ходе Кувейтского кризиса. «Мы знаем, что британский империализм строит против нас свои заговоры. И делает это из Кувейта. Но он будет разбит. Я благодарю господина Хрущева за позицию СССР, взятую Москвой в дни кувейтских событий»
[759]. В лице министра иностранных дел Ирака Хашима Джавада иракская сторона писала, что, «применив вето, Советский Союз вновь доказал, что является единственной великой державой, которая использует право вето в соответствии с объективными причинами. <…> СССР доказал, что освободившиеся народы понимают стремление колонизаторов создать несущественные государства из шейхств и насаждать правителями в них разложившихся шейхов, чтобы сохранять свои военные и нефтяные интересы на Аравийском полуострове»
[760].
