Я приставляю кончик кинжала к уязвимому месту прямо под подбородком Дастана.
– Скажи своим людям, чтобы они не подходили.
– Это он! – раздается голос трибун. Он кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. – Это он! Я знал, что он жив.
Мое сердце замирает от страха. Дастан злобно смотрит на меня, но затем выражение его лица медленно меняется. Его злость превращается в недоумение.
– Командор Грей?
Мне нужно принять решение. Находящиеся между нами лезвия дрожат от усилий с обеих сторон.
– Не дай ему сбежать! – кричит голос.
– Я не твой командор, – говорю я Дастану.
– Но…
Я ударяю его в челюсть рукой, держащей кинжал. Это дает мне буквально секунду форы, но и этого достаточно, чтобы броситься обратно в узкий проход. Мимо моего плеча со свистом пролетает стрела и застревает в стене. За ней следует вторая, которая ударяет меня по броне и, не причинив никакого вреда, отскакивает в сторону.
Проход ведет во двор, но я хватаюсь за лестницу, приставленную к боковой стене, и лезу наверх, преодолевая две ступеньки за раз. Я оказываюсь на чердаке как раз в тот момент, когда стражники выбегают во двор. Под моими пальцами грязь и паутина. Я задерживаю дыхание. Мое сердце бешено колотится в груди, моля о воздухе.
Толпа на трибунах сходит с ума, и голоса множества зрителей эхом разлетаются по всей арене. Люди стараются убраться подальше, разбегаясь в разных направлениях.
Как только люди оказываются на безопасном расстоянии, я начинаю ползти, пригнувшись к полу чердака.
Я нахожусь в части стадиона, противоположной той, где мы с Тайко спим над конюшнями. Если бы мне повезло, я мог бы доползти дотуда, спуститься в конюшни и ускакать на лошади еще до того, как хоть кто-нибудь поймет, что происходит.
Я вспоминаю о серебряном браслете, спрятанном в моем матрасе. Я могу исчезнуть без следа.
В любом случае, мне не везет. Чердак по эту сторону стадиона тянется всего лишь до оружейной. Мне придется слезть вниз и каким-то образом через толпу добраться до конюшен.
У меня уходит меньше десяти минут на то, чтобы прокрасться в пыльном полумраке до оружейной, которая оказывается пустой. Я практически бесшумно спускаюсь с чердака, но скрейвер вздрагивает и начинает стучать по прутьям решетки, шипя на меня.
Я игнорирую его и снимаю со стены ножи, которые засовываю в нарукавники, после чего еще два размещаю на ремне для меча.
Голос Уорвика гремит над гулом толпы, и его слышно через закрытую дверь.
– Конечно, командор, – в голосе мужчины слышится паника вперемешку с услужливостью. – Уверяю вас, я предоставлю вам любую помощь при необходимости.
Я скрываюсь в тени клетки скрейвера. Лестница на чердак стоит рядом с дверью, ведущей на стадион. Я попал в западню, которая оказалась еще более опасной, чем сама арена. Я чувствую, как сердце бьется в горле.
Скрейвер рычит, глядя на меня, и обнажает клыки. Его когтистые руки скребут по полу клетки. Я вспоминаю о том, как раззадоренное существо с легкостью порезало Кантору руку. Может быть, он сможет то же самое проделать со стражниками.
Я вытаскиваю кинжал и начинаю пилить им веревку, которая сдерживает дверь клетки.
Скрейвер перестает рычать.
Я дышу часто и громко, а чертовы веревки слишком толстые. В замке поворачивается ключ. Черт побери.
Скрейвер шипит на меня, затем шепчет: «Быстрее».
Мои руки замирают. Я вскидываю голову, неуверенный в том, что я только что услышал.
Я встречаюсь взглядом с черными глазами.
По оружейной проносится прохладный ветерок. Скрейвер царапает обратную сторону моей ладони своими когтями и рычит:
– Быстрее!
У меня нет времени думать о том, что все это значит. Я замахиваюсь кинжалом посильнее.
Веревка поддается. Дверь оружейной распахивается.
Скрейвер прыгает вперед и сбивает меня с ног. Выбравшись из клетки, он расправляет крылья и яростно кричит. Мужчины вопят и бросаются в рассыпную, пытаясь убраться с пути скрейвера и сталкиваясь с теми, кто пытается зайти в комнату.
Повсюду начинают разлетаться брызги крови, когда когти существа встречаются с обнаженной кожей.
Я бегу через потасовку обратно к лестнице и подтягиваюсь вверх.
– Скрейвер! – кричу я и присвистываю.
Я не жду, чтобы убедиться, что он следует за мной. Я просто бегу. Когда я снова оказываюсь рядом со двором, то не пытаюсь спуститься с чердака бесшумно. Я скатываюсь по лестнице кубарем и бегу из последних сил по пыльной дорожке, идущей вдоль стадиона.
Хлопая крыльями и издавая истошный визг, скрейвер вылетает с чердака и пикирует на землю. Я жду, что он остановится, подобно сидевшей на цепи собаке, которая получила свободу и нового хозяина, но вместо этого когтистые руки и ноги отталкиваются от земли посильнее. Скрейвер снова взлетает, яростно хлопая крыльями в воздухе. В считаные секунды он оказывается высоко у меня над головой.
Свист ветра подсказывает мне о приближении стрелы, и мое тело уходит в сторону еще до того, как я понимаю, что делаю. Я уклоняюсь от первой стрелы, но не от второй. Бедро пронзает боль, и нога перестает подчиняться. Я спотыкаюсь, падаю на землю и качусь по пыли еще несколько метров.
Я заставляю себя встать и оказываюсь на ногах, держа наготове меч и кинжал еще до того, как стражники успели схватить меня. Их всего трое.
Дастан среди них. Его губа припухла и кровоточит в том месте, куда я его ударил. Двух других стражников я не знаю, но они оба держат наготове натянутые на тетиве стрелы. У одного из стражников сильно поцарапаны лицо и шея.
Во дворе начинает собираться публика. Йорн выглядит растерянным. Уорвик явно в ярости. Лицо Тайко исказилось от тревоги и страха.
Уорвик держит Тайко за руку, словно пытается не дать ему броситься вперед.
Я не свожу глаз с Дастана, потому что именно его действия сейчас решат все.
– Будешь биться до конца, да?
– А ты разве поступил бы иначе?
– Я бы точно не стал бросаться в крайности, – Дастан смотрит на меня так, будто совсем не может меня понять. – Принц ищет тебя уже несколько месяцев. Мы все думали, что ты умер.
Наверное, лучше было бы, чтобы они так и дальше думали.
– Я ни в чем не виновен, – говорю я. – Отзови своих людей.
– Возможно, я бы в это поверил, если бы ты не бросился бежать, – Дастан умолкает, после чего спрашивает: – Зачем?
Он не просит меня объяснить мои сегодняшние поступки. Он спрашивает меня обо всем в целом.
– На благо Эмберфолла, – отвечаю я.
