Только фамилию. Ему было все равно. В нем сразу чувствовалась какая-то необычная отстраненность… ото всех. От всего мира.
— Кем он приходился вам на самом деле? — поинтересовалась Ланфен.
— Двоюродным братом, сыном сестры моего отца. Тетю я, если честно, помню смутно. Она умерла, когда мне было лет семь. Она с детства была слабой и болезненной, от нее и стольких лет жизни не ждали… Тогда мне сказали, что она скончалась от болезни. Позже, уже повзрослев, я узнал от отца, что она умерла во время родов. Ее сразу предупреждали, что в ее состоянии нельзя вынашивать и рожать. Она не послушалась… Все мы думаем, что бессмертны, пока смерть не придет за нами.
Об отце ребенка в семье Армейцевых не знали почти ничего, даже полного имени. Его никто не воспринимал всерьез, все были уверены, что младенца будет воспитывать родня покойной матери. Пока ребенок не пропал прямо из роддома… Позже его отец сообщил, что мальчик у него и он будет воспитывать своего сына сам. На этом связь оборвалась на пятнадцать лет.
Но потом, видимо, что-то случилось с отцом, и Влад пришел к ним сам — с письмом о своем прошлом. Естественно, на слово ему никто не поверил, была проведена экспертиза, которая показала, что он имеет непосредственное отношение к семье Армейцевых.
— Похоже, мой отец изначально знал о его прошлом больше, чем все остальные, — пояснил Александр. — Но нам не говорил никогда.
— А вы?
— Я сперва просто радовался, что у меня вдруг появился младший брат…
Но радость эта долго не продержалась. Влад не рвался общаться ни с ним, ни с кем-либо еще. Он закончил школу экстерном — ему было просто скучно. Одноклассники его не любили, но и не задирали. Как казалось Александру, побаивались. Все свободное время Владимир проводил за тренировками, потому что приемный отец не разрешал ему выходить из дома. Почему — Александр не знал.
Но запрет рухнул, когда Влад поступил в университет и стал жить отдельно. Никто понятия не имел, где он находится, чем занимается. Он всегда был один, и его это устраивало. Получив диплом о высшем образовании, он подключился к семейному делу и вывел фирму на принципиально новый уровень.
— Такого результата еще никому добиться не удавалось. А он особо не напрягался… Он только начал работать, когда умер мой отец. Тогда Влад и вызвал меня на откровенный разговор.
Он действовал в своем фирменном стиле: атаковал в лоб. Поставил Александра перед фактом, что стал серийным убийцей, что об этом никто не должен знать. Что нормальной жизни от него ждать не стоит. Что уже на следующей неделе будет объявлено, что у него началось развитие редкой генетической болезни, которая вскоре превратит его в инвалида-отшельника.
Поначалу Александр не поверил. Но его сводный брат умел быть убедительным…
— Тогда я и понял, что мой отец знал обо всем с самого начала, — вздохнул Александр. — Или, по крайней мере, догадывался. Я не представлял, как реагировать…
— Но вы не выдали его?
— Не смог. На то были причины… Сейчас у меня есть семья, есть друзья… Тогда, после смерти отца, я чувствовал, что я один. Он мог меня поддержать, как никто другой. К тому же, надо признать, он справляется с бизнесом куда лучше, чем я. Когда отца не стало, наши акции рухнули, и только Влад смог выправить ситуацию. У него такой талант, о котором можно лишь мечтать…
— Не только к этому. Как вы узнали, что он — Гробовщик? Он сам сказал?
— Нет, он это прозвище не любит. Как-то постепенно получилось…
Прогноз Влада оказался предельно честным. Появились официальные сообщения о его болезни, он переехал в отдаленный дом, им постепенно перестали интересоваться. Кому нужен мрачный, ненавидящий весь мир калека?
Но таким он представлялся всем, кроме Александра. Своему брату Гробовщик по-прежнему помогал — без эмоций, просто превращая его в сильного союзника.
— Во многом, он повлиял на меня даже больше, чем отец… Так странно признавать это! Он обучил меня вести бизнес, общаться с людьми, побеждать конкурентов… Много чему. Я же читал все криминальные новости, соотносил странные убийства с его поездками. Только я знал, что он еще путешествует. Остальные считали, что он много лет не вылезает из дома.
— Вы смирились с тем, что он делает?
— Можно сказать и так… Я сам уже не был наивен. Не все мои поступки укладывались в рамки закона. Я примирился с ним… Но случился этот проект, и я получил возможность понаблюдать за ним поближе.
Былого шока уже не было, и все же психологическое давление нарастало. Оно подкреплялось другими событиями в жизни Армейцева. А еще, как подозревала Ланфен, запоздалым кризисом среднего возраста, но говорить об этом психолог не стала.
Решение сообщить властям правду было почти спонтанным. Александр боялся брата и все же сорвался. Надеялся, что этот шаг примирит его с самим собой.
А Гробовщик ушел от поимки, оставаясь у всех на виду. Александру плевать было на то, что он несколько подпортил свою репутацию. Он ждал неминуемой расплаты.
Однако Влад снова удивил его. Вместо того, чтобы убить, он заставил Александра ввести в игру четырех выбранных им участников, и на этом они были бы квиты. Армейцев поначалу обрадовался такому легкому выходу из ситуации.
— Но прошло время, и я начал понимать, что, возможно, подставил этих четверых… и подверг опасности всех, кто связан с проектом! — завершил Александр. — Я не знаю, кого он выбрал, как они связаны, чем не угодили ему… Я уже ничего не понимаю. Я не зря сказал вам, что я в тупике.
— Полагаю, единственный, кто знает, почему он выбрал этих четверых, — это он сам.
— Он не скажет. Он говорит только то, что хочет. А я даже не знаю, где он сейчас! Я переправлял ему материалы, которые получал от Тронова, потому что он хотел этого. Но скачивать компьютерные файлы Влад может где угодно.
— И тем не менее, я могу узнать его адрес? — осведомилась Ланфен. — И контакты, по которым вы с ним связываетесь?
— Полагаю, передавать все это вам безопасней, чем полиции! Но зачем это вам? Я с ним связан уже неразрывно, вы — нет. Вы можете оборвать связь и скрыться! Он отпустит вас…
Она невольно вспомнила месяцы, проведенные в Великобритании.
— Знаю, что отпустит. Он уже отпускал. Но мне почему-то кажется, что я сейчас там, где должна быть.
⁂
Настроение у Севера было не из лучших. Кто-то другой на его месте радовался бы: ведь он раскрыл преступление, пусть и не то, ради которого приехал сюда. Однако для него имело значение только то, что он серьезно сбился со следа.
Да и Осташова он решил пока не трогать. Север понимал, что если сдать главврача властям, проект придется в темпе сворачивать… и это еще меньшее из зол. Самая большая проблема заключается в том, что могут пострадать интересы клиники. Степновичи снова придут в запустение, что очень вероятно, учитывая их расположение и специфику.
