– Ну вот и все, – сказал он пациенту. – Можешь идти домой.
Я мельком оглядела четверых оставшихся пациентов. Серьезно раненных среди них не было.
– Докк, моя помощь требуется? – спросила я, роясь в шкафу в поисках хирургической иглы.
– Лучше займись раной Хейдена, – посоветовал Докк. Он уже возился со следующим пациентом. – С этими я и сам справлюсь.
Я набрала все, что требовалось, и с полными руками вернулась к Хейдену, стараясь не смотреть на избитого грейстоунца.
Раненое предплечье Хейдена и кожа вокруг раны покрывала ярко-красная твердеющая корка, но кровь продолжала сочиться. Хейден все так же сидел молча. Наши глаза были почти на одном уровне. В темноте его состояние внушало мне меньше опасений, но сейчас, посмотрев на него при свете, я занервничала. Губы Хейдена почти побелели. Свалив принесенное на койку, я коснулась его запястья и прощупала пульс. Как я и ожидала, пульс был учащенным.
– Ты потерял много крови, – встревожилась я.
– Пустяки, – упрямо буркнул Хейден.
Не тратя времени на спор с ним, я приготовила все необходимое. Достав марлевую салфетку, я щедро плеснула на нее дезинфицирующим раствором и уже собиралась приложить к ране. Только сейчас я обратила внимание на его грязную, изорванную рубашку.
– Рубашку сними.
Хейден не спорил и даже не отбрыкивался от моей помощи. Я потянула рубашку вверх, обнажив его мускулистый живот. Хейден вытащил здоровую руку из рукава, после чего я помогла ему снять рубашку через голову, освободив раненую руку. На груди, в нескольких местах, темнели кровоподтеки, на которые он даже не взглянул.
Хейден молчал, напряженно следя за каждым моим движением. Этот взгляд я чувствовала кожей, когда подносила салфетку к ране. Воздух вокруг нас трещал от напряжения, но этого я старалась не замечать.
– Будет немного жечь, – предупредила я, мельком взглянув на Хейдена.
– Пусть, – только и ответил он.
Я приложила мокрую салфетку к раненому месту, удаляя грязь и засохшую кровь. Хейден, конечно же, чувствовал жжение, но продолжал сидеть молча и ни разу не дернулся. Очень скоро белоснежная марля стала темно-красной. Мне понадобилось еще четыре салфетки, прежде чем я сочла дезинфекцию удовлетворительной. Порез оказался на удивление ровным, что облегчало мне задачу. Зашивать рваные, зигзагообразные раны куда сложнее.
Совсем недавно я вот так же промывала его раны. Но тогда все ограничивалось содранной кожей на костяшках и несколькими мелкими порезами.
– Ты как себя чувствуешь? – спросила я.
– Нормально.
Я потянулась за пузырьком и шприцем.
– Это что за лекарство? – насторожился Хейден.
– Лидокаин. Местное обезболивающее. Тебе будет легче, когда я начну накладывать швы.
– Побереги, – замотал головой Хейден, протягивая ко мне здоровую руку.
– Но, Хейден…
– Пойми, это редкое средство, – гнул свое мой пациент. – У нас его мало осталось.
– Понимаю…
– Вот и не трать на меня.
– Но…
– Не трать это лекарство, – твердо повторил он.
Хейден забрал у меня пузырек и положил с другой стороны, чтобы я не дотянулась.
– Обойдусь без анестезии. Вместо нее мы просто будем разговаривать.
Я сокрушенно вздохнула. Хейден и так постоянно забывал о себе. Мог бы хотя бы раз не терпеть боль. Он вполне этого заслуживал. Но ведь нет же. Я выразительно выпучила глаза. Это не подействовало. Он упрямо качал головой.
– Будь по-твоему, – проворчала я.
Я взяла тонкую иглу и хирургическую нить, стараясь ничего ею не задеть.
– Вот и прекрасно, – удовлетворенно изогнул брови Хейден.
Я изобразила шутливое недовольство и приготовилась наложить первый стежок.
– Раз, два, три.
Игла прошла сквозь кожу, таща за собой нитку. Порез был слишком глубоким; тут одним сшиванием кожи не обойдешься. Придется накладывать два слоя швов, изнутри и снаружи. Я видела, как напряглась рука Хейдена, почувствовавшая иглу, но он снова не проронил ни звука и не пожаловался. Я успела наложить четыре шва, прежде чем Хейден подал голос.
– Ты не помнишь, кто обещал говорить со мной? – игриво спросил он.
Не отрываясь от работы, я лишь покачала головой и усмехнулась:
– Прошу прощения… Какие у тебя ощущения в других местах? Только не ври.
– Нормальные, – не задумываясь, ответил Хейден.
Я с меньшей осторожностью проколола ему кожу, получив первый отклик. Хейден зашипел.
– Я же тебе говорила: не ври.
– Понял, женщина, только не заколи меня, – проворчал он. – Честное слово, я нормально себя чувствую. Руки бы только вымыть…
– Насчет рук согласна. А что скажешь про ребра?
– Подумаешь, несколько синяков. Угрозы для жизни нет.
– Ты уверен? – уже без шуток спросила я.
Хейден очень не любил признаваться, что у него где-то болит, мне приходилось буквально вытягивать из него каждое слово.
– Уверен, – выдохнул он.
Я сделала новый стежок, отметив половину первой цепочки. Мне то и дело приходилось подносить к ране салфетку, промокая капли крови.
Я погрузилась в работу, хотя постоянно ощущала взгляд Хейдена. Его глаза скользили по моему лицу. Чтобы не смотреть на движения иглы и нити, он предпочел смотреть на меня. Когда он снова заговорил, шутливый тон исчез.
– А ты уверена, что не покалечилась?
Когда тот парень повалил меня на землю и принялся лапать, я почувствовала себя невероятно беспомощной. Возможно, я не до конца осознала случившееся, и потом оно ударит по мне, вызвав всплеск эмоций. Но сейчас их не было.
– Да, Хейден. Могло быть и хуже.
– Это не значит, что ты не испытала потрясения.
– Возможно. Но я говорю тебе правду. Пока я ничего не ощущаю.
– А вот я ощущаю, – без тени улыбки ответил Хейден.
Я отвлеклась, мельком взглянув на него. Глаза Хейдена переполняли эмоции. Он тревожился за мое душевное состояние.
– Грейс, я до сих пор очухаться не могу, – продолжал он. – Трудно даже представить, что… что могло бы случиться.
Зашиваемая рука напряглась. Тогда я погладила его по спине.
– Герк, не надо, – тихо сказала я. – Благодаря тебе ничего не случилось. Ты очень вовремя вмешался.
– Знаю, но…
– Никаких «но». Ты меня спас.
Левой рукой он несколько раз погладил меня по бедру, словно хотел успокоить. Я продолжила работу. Кажется, Хейдена удовлетворил мой ответ, и он погрузился в собственные раздумья. Я обрадовалась, закончив первую цепочку внутренних швов. Я сделала несколько узлов и обрезала нить.
