Хейден шумно вздохнул, соглашаясь с моей логикой.
– Ну хорошо. Два часа. Потом я отправляюсь тебя искать.
– Договорились, – улыбнулась я.
Чем ближе мы подходили к Грейстоуну, тем осторожнее становились наши шаги. Мы приблизились к кромке леса. В лагере еще многие не спали, и сквозь редкие ветви желтели огоньки. Как и в прошлый раз, мне было странно видеть свой прежний лагерь, но сейчас я испытывала совсем другие ощущения. Я чувствовала себя сильной и решительной, да и душевное состояние было спокойным и уверенным. Мы стояли плечом к плечу, глядя на вечерний Грейстоун. Потом Хейден слегка сжал мою руку.
– Грейс, у тебя получится, – тихо сказал он. – Я знаю.
Я улыбнулась. То был самый последний и очень важный кусочек уверенности.
– Спасибо, Хейден.
Он пригладил мне волосы на затылке, затем прижал к себе и поцеловал. Мы наслаждались ощущением близости. Оставалось традиционное обещание.
– Я люблю тебя, – прошептал Хейден. – Будь осторожна.
– И я люблю тебя. Ты тоже будь осторожен и жди меня, – сказала я, слегка усмехнувшись.
Но Хейден не засмеялся.
– Грейс, я серьезно. Возвращайся ко мне.
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Какая знакомая ситуация, только мы поменялись ролями. В прошлый раз я просила его вернуться.
– Я вернусь. Жди меня, и я обязательно вернусь.
Лицо Хейдена болезненно сморщилось. Он снова меня поцеловал, теперь уже крепче и жарче. Я ответила улыбкой и устремилась в темноту. Верный данному слову, он остался на месте.
Мне требовалось упорядочить мысли. Перед глазами стояло лицо Хейдена, придавая решимости вернуться. Я несколько раз моргнула, прогоняя видение, и сосредоточилась на перемигивающихся огнях Грейстоуна.
Открытое пространство я преодолевала крадучись, стараясь, чтобы меня не заметили. Взгляд выискивал караульных и иные источники опасности, но никого не было. Я приближалась к внешнему кольцу хижин. Я ожидала, что границы лагеря тщательно патрулируются. Как-никак война. «Это ловушка», – предупреждал меня внутренний голос, но я шла дальше.
Наконец я достигла первой хижины и привалилась к ней спиной, соображая, как действовать дальше. Взгляд невольно обращался к кромке леса, где меня дожидался Хейден. С такого расстояния, да еще в темноте, он, конечно же, меня не видел. Лишнее напоминание, что теперь я действую самостоятельно. Хотела? На тебе. Успех или провал затеи целиком зависел от меня, и это радовало.
Шаги по другую сторону хижины заставили меня навострить уши. Я подвинулась к краю стены и заглянула за угол. По дорожке кто-то шел, но я видела лишь тень. Судя по винтовке в руках – караульный. Я похвалила себя за удачно выбранное время проникновения в лагерь. Шаги постепенно затихали, пока не смолкли совсем. Я беспрепятственно завернула за угол и оглядела дорожку. Никого. Тогда я бросилась к соседнему скоплению хижин.
Пока что никаких ловушек, но это не ослабило моей бдительности. Я постоянно оглядывалась по сторонам, держа наготове заряженный пистолет. То, что я находилась в лагере, где выросла и провела почти всю жизнь, роли не играло. Если кому-то вздумается на меня напасть, буду стрелять не раздумывая. Подспудно я ожидала, что меня могут схватить в любую минуту. Казалось, еще немного, и мне в горло уткнется острие ножа. Или дуло в висок.
Я добралась почти до середины лагеря, заметно приблизившись к хижине Люти. Сердце отчаянно разгоняло адреналин по кровеносной системе, наполняя нервной дрожью. Я мчалась между хижинами. Все чувства были обострены до предела. Даже воздух гудел все сильнее, словно требовал: «Быстрее. Еще быстрее». Трижды кто-то попадался на моем пути, караульный или просто обитатель лагеря – я не знала. Главное, я оставалась незамеченной.
Наконец я увидела хижину, в которой жила Люти. Убогое, тесное даже для одной, квадратное помещение десять на десять футов. Единственное грязное окошко с потрескавшимся стеклом было темным. Я не знала, там ли она вообще, но подумала, что разумнее всего начинать поиски с ее обиталища. Я уже собиралась проскочить последний отрезок пути до двери, как услышала голоса, заставившие меня отступить в темноту. Я спряталась за кучей металлолома, затаила дыхание и напрягла слух.
– …говорил я тебе: он не пожелает слушать. Если он и дальше будет упрямиться, придется с ним разобраться.
Сердце у меня ушло в пятки. Я узнала этот голос. Когда-то он дарил мне спокойствие, но сейчас от него кровь стыла в жилах. Джоуна. Я понятия не имела, о ком речь, но угрожающий тон подсказывал: кто-то повел себя совсем не так, как хотелось бы моему братцу.
– И что ты собираешься делать? – спросил второй, незнакомый мне голос.
Я зажмурилась, желая, чтобы они скорее миновали это место. Судя по громкости шагов, Джоуна и его спутник находились совсем рядом. Только бы не остановились! К счастью, они не задержались возле моего укрытия. Голос Джоуны становился все тише, однако я расслышала его последнюю фразу:
– Будет и дальше артачиться, я его убью.
Я судорожно вдохнула. Кому же это открыто угрожал Джоуна? Слова брата вызвали противное нервозное чувство. Я тряхнула головой. Это не моя забота. Мне сейчас надо разыскать Люти, узнать, она ли писала записку и что ей от меня нужно, а потом убираться отсюда. Дорожка вновь опустела. Я выпрямилась во весь рост и внимательно огляделась – нет ли еще кого поблизости. Убедившись, что путь свободен, я глотнула воздуха и подбежала к хижине Люти.
Я остановилась у двери, успокаивая судорожное дыхание. Прижалась ухом к шершавой древесине, пытаясь расслышать признаки жизни внутри. Там было тихо, но тишина не слишком-то успокоила мои взвинченные нервы. Если просьба разыскать Люти – ловушка, я сейчас в паре шагов от нее. Я ждала, беспокойно постукивая ногой по земле.
Потом мне надоело ждать. Я подняла руку, сжимая в потной ладони пистолет, а другой взялась за ручку. Стиснув зубы, я приказала двери открыться бесшумно. Дверь приоткрылась, но узкая щель все равно не позволяла что-либо разглядеть в темноте. Главное, оттуда никто не выскочил. Осмелев, я открыла дверь пошире и прошмыгнула внутрь.
Внутри кто-то был, и этот кто-то спал, негромко дыша во сне. Кровать находилась в нескольких футах от меня. Помня о возможных ловушках, я черепашьим шагом двинулась дальше. Свое дыхание я затаила, но приглушить колотящееся сердце не могла.
Не опуская пистолета, я склонилась над спящим. Точнее, над спящей. Это была Люти. Сообразив, что я держу лучшую подругу на мушке, я испытала легкий укол вины. Люти ненавидела всякое оружие, однако предосторожность в таких ситуациях не бывает чрезмерной. Левую руку я поднесла к лицу подруги, готовая, если понадобится, зажать ей рот.
– Люти, – громко прошептала я, стараясь ее разбудить.
Она что-то простонала, явно не желая просыпаться.
– Люти, – громче и настойчивее повторила я.
