Не о том думаешь, старый ты кобелина!
Включи верхнюю голову! У тебя тут кризисная ситуация, которую нужно разруливать. Предварительно разобравшись в чем, собственно, заключается кризис.
- Раз уж мы заговорили о бывших, - начал я.
И замолчал.
Может, не стоит? Скорее всего, ничего не получится. Только понапрасну вывернусь наизнанку. Я к этому не готов.
Да и Аленке этот разговор явно не нравится. Смотрит волком. Думает, я о ее бывшем речь завел. Она не знает, что он теперь ходит с лиловым отпечатком моего кулака на физиономии. Наверное, обрадовалась бы, если бы узнала.
Может, сказать?
- А как вы расставались с бывшими? - внезапно спросила Аленка.
Она сама завела этот разговор…
- У меня их было не так много, - произнес я.
- Вам же немало лет, - выпалила Аленка.
А это, между прочим, бестактно! Не такой уж я старый.
- Да, но… отношений у меня было немного.
- Наверное, они были долгими, - предположила Аленка.
Не угадала!
- Была первая любовь в институте, - вспомнил я.
- Как романтично!
- Да, было романтично.
Но недолго. Через год чувства завяли и мы разбежались по обоюдному согласию. Она потом уехала в Испанию, живет там до сих пор. А я ушел в отрыв. И тоже до сих пор там.
Если не считать перерыва на более или менее стабильные отношения, который закончился два года назад.
- Почему вы расстались?
Я пожал плечами.
- Наверное, просто переросли это детское чувство. У тебя же, наверное, тоже была первая любовь? Где-нибудь в школе.
- В школе… Да! Но не взаимная. Я была влюблена в самого популярного мальчика класса, а он списывал у меня сочинения. И все.
- Печально.
Аленка откровенничает. Это хорошо. Как бы подвести ее к разговору о том, что меня больше всего волнует?
- А потом, наверное, была вторая любовь. В институте.
- Ага, - Аленка помрачнела.
- Вы расстались?
- Да! Месяц назад.
Ох ты ж блин! Она с этим слизняком Денисом с самого института!
- Интересно, почему наш разговор все время сворачивает на моего бывшего? - сердито произнесла Аленка. - Я не хочу о нем говорить!
Ну вот. Приехали.
***
Аленка
Я не хочу ни думать, ни говорить про Дениса. Почему он все время лезет в наш разговор? Наверное, потому, что пора этот разговор сворачивать. Только я хотела это сказать, как Мирон задумчиво и печально произнес:
- Моя девушка была беременна.
Я застыла. Не ожидала от него внезапной откровенности. Он сказал: “Была беременна”. Что же случилось? И о какой девушке он говорит?
- Первая любовь? - осторожно уточнила я.
- Нет. Другая. Мы встречались около года. Она была моделью. Постоянные съемки, разъезды. Мечтала покорить все подиумы мира.
Мирон разговаривал как будто сам с собой. Я, притихнув, внимательно слушала.
- Мы не планировали детей. Даже не говорили об этом ни разу. И о будущем не говорили. Все шло своим чередом.
Он помолчал. Посмотрел на меня таким грустным взглядом, что мое сердце сжалось. А потом продолжил.
- Но как-то раз мы забыли об осторожности. Такое бывает.
- Я знаю! - не удержалась от восклицания я.
Мирон понимающе кивнул.
- А потом Ольга сказала, что беременна.
Ольга. Ее звали Ольга. Он сказал мне ее имя, он откровенен со мной…
- А вы?
- Я… я не был к этому готов. Был ошарашен, удивлен, растерян.
- Понимаю.
Ах, как хорошо я его понимаю!
- Но я ни разу не сказал, что хочу избавиться от этого ребенка! Правда, возможно, в первый момент я среагировал неправильно.
Он замолчал, я не удержалась и спросила:
- Как? Как вы среагировали?
- Удивился, а не обрадовался. Но потом я реабилитировался. Обнял ее, сказал, что все будет хорошо. Что мы справимся.
- Вы молодец, - сказала я.
- Но она лишь расхохоталась. Говорила: посмотри на себя, какой из тебя отец. Да и из меня не получится путная мамаша.
- И что потом? - спросила я, предчувствуя, что ничего хорошего не услышу.
- Она укатила на очередные съемки. А я много думал. И, чем больше думал, тем лучше понимал, что хочу этого ребенка. Я даже купил книгу о беременности. Начал читать, как растет плод, какого он размера на четвертой неделе, на пятой, на шестой. Ты знаешь, что сейчас твой ребенок размером с апельсиновое зернышко? Пять недель. Я запомнил.
Он снова замолчал, я сидела тихо, как мышка. Со страхом ждала продолжения. Апельсиновое зернышко... надо же, какая крошка! Я положила одну руку на свой живот. Мирон заметил этот жест и отвел глаза.
- Она вернулась, я встретил ее в аэропорту с цветами и с какой-то детской фигней, купленной там же. Кажется, это была погремушка. Я сразу начал говорить, что готов стать отцом, что у нас все получится.
- А она? - еле слышно спросила я.
- Она взяла цветы, а погремушку выкинула в мусорку. И сказала, что сделала аборт.
- Ох! - не удержалась от восклицания я.
- И что из меня все равно не получился бы нормальный отец. А она вообще не хочет иметь детей. Потом она все смеялась и повторяла: “Ну что, отлегло?”
***
Мирон
Начиная этот рассказ, я строил коварные планы. Хотел вызвать Аленку на откровенность. И сначала помнил об этом. Но потом так погрузился в воспоминания, что все планы начисто вылетели из моей головы.
Я будто заново пережил ту боль. Как будто снова в спину, между лопаток, воткнули большой ржавый нож.
А недавно этот нож еще и повернули.
Листая ленту Инстаграма, я увидел фотографию Ольги. У нас есть общие друзья, поэтому мы иногда сталкиваемся. Чаще виртуально. Мне давно на это пофиг. Но месяц назад… это был вероломный удар.
На фото Ольга стояла на фоне моря, в обнимку с каким-то смазливым мужиком. Под ее платьем явственно угадывался беременный живот. Лицо светилось счастьем, она смотрела на мужика, он ее обнимал.
А еще была подпись: “Готовлюсь стать лучшей мамой на свете!”
После этого я и пил два дня. Ну и дурак. Все в прошлом. Я давно это пережил. Если она беременна и счастлива - я рад за нее.
Но в одном она ошибается. Из меня может получиться очень хороший отец.
