Полина сама не заметила, как начала планировать совместную со Степой жизнь, прикидывать, что и как переделать в его доме, чтобы ей было комфортно, как затем уговорить его на переезд. Это уже не казалось чем-то невозможным, страшным, скорее, она теперь искренне хотела такой жизни.
Туман выплыл ей навстречу, как гостеприимная хозяйка, расстелился у ног молочно-белым ковром, приятно охладил босые ступни, поднялся выше, погладил колени. Озеро оказалось на расстоянии вытянутой ладони, хотя Полина совершенно точно не собиралась к нему приближаться. Но вот уже ноздри щекочет свежий аромат прозрачной воды, слышится призывный шелест тростника, приветственно качаются на волнах белоснежные кувшинки. Они встречают Полину как старую знакомую, радуются ей, зовут окунуться в прохладную воду.
Полина тряхнула головой, прогоняя морок. Вот придумается же: кувшинки зовут! Она поставила на землю корзину, наполовину заполненную цветами, аккуратно приблизилась к воде. Она подошла к озеру с другой стороны, не с той, где они были накануне с ребятами. Здесь спуск к озеру был довольно крутым, к самой воде не подойдешь, плещется она где-то там, внизу. Полина подошла к краю, присела на корточки, наклонилась, зачерпнула в пригоршню прозрачную воду, пропустила между пальцев. Вода тоненькими ручейками потекла вниз, разбиваясь о белоснежные листья кувшинок, скатываясь по ним крупными каплями к сердцевине и ускользая между лепестками обратно в озеро.
Стало невыносимо жарко. Беспощадное солнце уже не ласково целовало плечи, а обжигало кожу, того и гляди начнут вздуваться волдыри. Раскаленный воздух укутал ее плотным коконом, забрался в нос, не давая дышать. Сейчас бы окунуться в прохладное озерцо, напитать кожу влагой, раскинуть руки в стороны и покачиваться на волнах, подставляя лицо палящему солнцу…
Кардиган упал на землю первым, следом мягко лег сарафан, белье, остались стоять босоножки. Вода почти не шелохнулась, когда Полина мягко нырнула в прозрачную гладь. Волны расступились, принимая ее внутрь, и так же спокойно сомкнулись над головой. Зато телу сразу стало легко, свежо. Вода оказалась еще прохладнее, чем она думала.
Полина собиралась перевернуться лицом вверх и выплыть, немного полежать на волнах, но вместе этого какая-то невидимая сила гнала ее вниз, в глубину. Она извивалась всем телом как угорь, уходя глубже и глубже. Вода становилась холоднее, но по-прежнему оставалась чистой, прозрачной. Страха не было, Полиной владело только любопытство. Что там, внизу, где не растут кувшинки, куда не дотягивается вездесущее солнце. Какая-то тонкая нитка сдавливала шею, будто пыталась удержать, но Полину теперь ничего не могло остановить.
Мимо проплыла большая рыба, посмотрела на нее выпуклыми глазами, махнула хвостом и скрылась вдалеке. А Степа говорил, что в озере нет рыбы. Все здесь есть, нужно только нырнуть поглубже. Удивляло Полину лишь то, что ей совсем не хотелось вдохнуть. Легкие не рвались от недостатка кислорода, в голове было спокойно и ясно, словно она дышала всей поверхностью кожи.
Справа почудилось движение. Необычное, не рыбье, а какое-то странное, словно что-то большое надвигалось на нее. Полина повернула голову, но в прозрачной воде никого не было, даже стаи мелких рыбешек испуганно бросились врассыпную. Полина остановилась, перестала грести руками и ногами, замерла, озираясь. Вот сбоку колыхнулась толща воды, и вдалеке она снова приметила движение. Только на этот раз тот, кто плыл к ней, не исчез. Фигура становилась все больше и больше, и наконец Полина с удивлением узнала в ней человека. Точнее, юную девушку с длинными белыми волосами, ковром плывшими следом. У девушки было очень бледное, почти прозрачное лицо, огромные синие глаза и длинные пальцы на руках, которыми она первым делом прикоснулась к лицу Полины, когда подплыла ближе.
Полина во все глаза смотрела на незнакомку, вопреки логике не испытывая страха. Незнакомка улыбнулась ей, обнажив два ряда острых как у пираньи зубов. Длинные пальцы скользнули по коже, переместились с лица на плечи, а затем ловко подцепили шнурок, на котором висел мешочек с травой, врученный вчера Степой. Значит, вот что сдавливало шею! Полина совсем забыла про него. Незнакомка стащила мешочек, осмотрела его со всех сторон, отбросила в сторону, а затем призывно махнула рукой и поплыла в ту сторону, откуда явилась. Полина думала недолго, и прежде, чем незнакомка скрылась бы вдалеке, последовала за ней.
Дно у озера все-таки было. Но настолько глубоко, что, подняв голову вверх, Полина не увидела даже следов солнца. Над ней была только сплошная толща воды, разделившая мир на тот, привычный, где остались Степа, Мирра, Матвей, рыжая, баба Глаша, и этот, подводный, с мягким дном, по которому стелились невиданные растения, прекрасные в своей безобразности, плавали стайки мелких рыбок и одинокие почтенные рыбы. Приведя ее на дно, незнакомка остановилась, зависла над ним. Только тогда Полина разглядела, что ноги у нее странные: длинные, худые, они не были сросшимися на манер русальего хвоста, но тем не менее держались близко друг к другу, не расходясь широко. Наверное, так было проще плавать.
Незнакомка открыла рот, и уши Полины заполнил странный звук. Он не был похож на человеческий голос, но и ничего похожего у животных и птиц она не слышала. Это был тонкий гул, словно вибрируют где-то далеко электрические провода. А когда незнакомка замолчала, похожие голоса раздались со всех сторон, и уже в следующую секунду вода зашевелилась: отовсюду к ним плыли девушки, как две капли воды похожие на первую. Но несмотря на их схожесть, Полина видела разницу, различала, как различают друг от друга совершенно одинаковых на первый взгляд азиатов.
Девушки подплывали к Полине, каждая трогала ее лицо длинными пальцами и отплывала дальше, останавливаясь на некотором расстоянии, пока не образовалось кольцо. Не плотное, не давящее, при желании его можно было бы покинуть, но такого желания у Полины не возникало.
Звук изменился. Только что от каждой подплывшей девушки исходило мерное тонкое жужжание, а теперь оно стало тоньше, выше, завибрировало в воде, словно кто-то пустил по ней ток. Звук затрепетал, поднялся выше, а затем плавно опустился вниз, и полился странной песней. Девушки пели, покачиваясь на невидимых волнах и мечтательно прикрыв глаза. И внезапно Полина узнала мотив! Именно эту мелодию она всегда напевала себе под нос, когда что-то делала. С самого раннего детства, с того момента, как впервые себя запомнила, она мурчала эту мелодию. В песне не было слов, но они и не были нужны. Музыка все говорила за себя. Рассказывала о подводном царстве, о стайках рыбок, живущих на дне, о более крупных рыбах, изредка поднимающихся на поверхность, чтобы погреться в толще воды, об озерных девах, по ночам выходящих на берег, собирающих кувшинки, а потом возвращающихся на дно. Полина не имела понятия, откуда знает эту песню, кто пел ей в детстве, но сейчас с большим удовольствием присоединилась к хору.
Общая песня убаюкивала, погружала в транс, глаза закрывались сами собой, а печальная мелодия заставляла тело качаться из стороны в сторону в общем танце. И не было рядом Матвея и Степы, которые вытащили бы ее на поверхность, не было Мирры, которая заметила бы ее отсутствие. Полина вместе с озерными девами под тоннами воды пела и пела, не дыша и не желая выплывать на поверхность и возвращаться к той жизни, из которой нырнула в прохладное озеро, укрытое туманным одеялом даже в самый жаркий день.
