Трумен косится на меня, я – на Ди Паоло. Пауза затягивается, улыбка сползает с лица последнего.
– Не томите.
– Вы знаете Саймона Клира? – решаюсь я.
Прежде чем отпить виски, Ди Паоло долго смотрит мне в лицо. Наконец делает глоток. Даже не морщится, будто воду пьет.
– Знаю.
– Хорошо знаете?
Он пожимает плечами.
– Не то чтоб очень. Мы пересекались на межведомственных совещаниях. Он к Южному департаменту приписан. Далековато от моего участка.
Взвешиваю каждое слово в ответе Ди Паоло. Главное – не выдать волнения, главное – сдерживаться.
– А могут у него быть причины поехать посреди рабочего дня в Кенсингтон?
Ди Паоло напрягается.
– Почему вы спрашиваете, Мики?
Вопрос меня коробит.
– Сегодня я его там видела. В рабочее время.
Ди Паоло вздыхает. Смотрит на Трумена, пытается установить с ним визуальный контакт. Тот прячет глаза.
– Вот что, Мики, – говорит Ди Паоло и начинает производить странные манипуляции – будто круги рисует в воздухе. – Если меня тут вздумали втянуть в любовные разборки – то не выйдет.
Долго молчу. Наконец выдавливаю:
– Что вы имеете в виду?
– Не хочу показаться бесцеремонным, только, Мики, про ваши отношения с Саймоном Клиром всем известно. Меня сюда впутывать не надо.
Он явно что-то недоговаривает. Вздыхает, продолжает:
– Не знаю, что ему понадобилось в Кенсингтоне, но, наверное, причина имелась. Личного характера.
Прежде чем ответить, считаю в уме. Вся киплю от негодования.
– Дело не в моих отношениях с Клиром. Я просто пытаюсь донести до вас некую информацию, которая, возможно, пригодится при расследовании кенсингтонских убийств. Потому что больше меня никто слушать не желает.
– Что за информация? – спрашивает Ди Паоло.
– Не знаю, сколько вам известно на сегодняшний день, – говорю я и делаю большой глоток пива. После чего излагаю всё.
Про Полу Мулрони. Про ее категорический отказ писать заявление. Про исчезновение Кейси. Получается сумбурно. По лицу Ди Паоло не поймешь, верит он или нет.
– Сначала я доложила сержанту Эйхерну. Еще в тот же день. Примчалась в участок и наговорила ему на голосовую почту, что есть сведения. Мне казалось, Эйхерн должен знать это; и потом, я хотела действовать по инструкции. Эйхерн заявил, что обвинения в насилии уже до него доходили. Обещал сообщить кому следует.
Замолкаю. Начинаю со свежими силами:
– Но я отнюдь не уверена, что Эйхерн выполнил обещание. Через несколько дней после нашего разговора мне позвонили из отдела внутренних расследований. Вызвали на беседу. Приезжаю, а мне говорят: вы под следствием. Вот, от работы отстранили.
Впервые я выдала все одним махом; наверное, поэтому несправедливость, неправильность происходящего чувствую настолько остро.
Ди Паоло по-прежнему сидит с непроницаемым лицом. Интересно, какой процент информации был ему уже известен? Похоже, немалый. У Ди Паоло – опыт, и голова варит как надо.
– Понятно, – наконец цедит он.
Не дождавшись других комментариев, продолжаю:
– Я имела в виду, что убийцей может быть полицейский. Саймон – полицейский. И сегодня его понесло в район, который он неоднократно проклинал последними словами.
Ди Паоло молчит. Впечатление, будто я ему вызов бросила.
– Что-нибудь еще, Мики?
– Да. Саймон любит молоденьких девушек. И он… в личной жизни он нарушает… этические принципы.
Ди Паоло будто окаменел.
Внезапно понимаю: больше от него ничего не добиться. Похоже, он мне не доверяет. Еще бы: от работы отстранена по непонятным причинам, выдвигает обвинения против своего бывшего… Поведение неумной и мстительной любовницы.
Опускаю глаза, но боковым зрением вижу: Ди Паоло смотрит на Трумена: мол, она как, с головой дружит? Тот, благослови его Господь, кивает.
– Я – адекватная, – выпаливаю. Сама знаю, до чего нелепо звучит. – Трумен! Скажи ему, что я не психованная!
Вдруг осознаю: да ведь я пьяна. Конечно – две бутылки пива выцедила!
– Мик, никто тебя психованной не называет. И не считает, – произносит Трумен. И едва заметным качанием головы велит: «Помолчи. Ради бога, закрой рот».
Ди Паоло кладет обе ладони на столешницу.
– Мики, я вас выслушал. Я вас понял. Вам надо было выговориться, верно?
Против воли издаю звук, который можно расценить как откровенную издевку.
– Ха!
Ди Паоло невозмутим.
– Ситуация не в вашей компетенции.
– А в чьей?
– Не скажу. Не имею права. Поверьте на слово: всё под контролем.
Он встает. Разговор окончен.
Неожиданно для себя выдаю:
– Я в СМИ обращусь. У меня на радио одна подруга работает. Уж наверное, она этой историей заинтересуется. Насчет коррупции в полицейском участке Кенсингтона.
Я имею в виду Лорен Спрайт. Воображаю, как бы она изменилась в лице, услыхав от меня в свой адрес слово «подруга». Наверное, расхохоталась бы.
Ди Паоло даже бровью не ведет.
– Вот как.
– Да. Вот так, – отвечаю я и в то же мгновение слышу от Трумена предостерегающее: «Мик!»
– Что ж, ваше право. Валяйте. Только знаете, что вам эта подруга скажет?
Не знаю. Поэтому молчу.
– Она скажет, что преступник пойман, – продолжает Ди Паоло. – Да будет вам известно, Мики, что не далее как сегодня, в четыре тридцать пять, мы его, голубчика, повязали. – Он взглядывает на часы. – А десять минут назад эту информацию выпустили в свет все местные и национальные СМИ.
У меня отвисает челюсть.
– Нет, конечно, если вам так уж приспичило поболтать с подружкой о развращенных, коррумпированных легавых – вперед. Начните с сообщения, что вас отстранили от работы за несанкционированную слежку.
Ди Паоло залпом допивает виски. И на сей раз его лицо перекашивается.
Не желаю доставлять ему такое удовольствие – спрашивать, кто же преступник. Но все равно почему-то спрашиваю.
– Роберт Малви-младший, – отвечает Ди Паоло. – По-моему, вы его знаете.
* * *
Как только Ди Паоло скрывается за дверью, хватаюсь за смартфон. На Трумена даже взглянуть не могу. Он молчит, но я понимаю: ему за меня стыдно.
Шарю по сайтам местных газет. Ищу конкретную новость. Через несколько минут открывается статья.
