– А как мы выбираться отсюда будем, ты не думал? – буркнула я искажению.
Оно будто усмехнулось в ответ.
Мгновение спустя всё закончилось, но искажение всё ещё оставалось на кухне. И я увидела, как два силуэта бросились друг к другу в объятья. И тут же отключилась сама – мне не хотелось знать, что последует дальше, я и так узнала слишком много. В последнее мгновение мне всё же удалось уловить обрывки чувств и мыслей – Дарина ощущала долгожданную свободу, а Денис испытывал безграничное чувство вины за то, что не выбрал верность. Но теперь у них обоих будет шанс, а я…
А я глубоко вдохнула, выдохнула и неожиданно поняла, что должна сделать.
Конечно, мои вещи никак не могли высохнуть за такой короткий срок, но ничего, прорвёмся. Я быстро переоделась, затем заглянула в пакет, с которым пришёл домой Денис. Там было не только мороженое, но и рулет с ягодами, и несколько пирожных. Такой себе запас, но это лучше, чем ничего. От невовремя проснувшейся совести я отмахнулась мыслью о том, что психологи берут деньги за приём, будем считать, что примерно так оно и получилось.
Кроме этого, мне нужно было позвонить домой. Я отыскала чей-то телефон, то ли Дарины, то ли Дениса, чёрт его знает. С трудом вспомнив мамин номер, я набрала его. Нет ответа. Вежливый автоответчик предложил оставить сообщение.
Времени не было. Поколебавшись, я решилась.
– Мам, со мной всё в порядке, – сказала я. – Ты, наверное, уже видела эти видео из Устиновска… так что да, в некотором роде не всё в порядке. – Я закусила губу, подбирая слова. – Но…
Звонок сбросился сам собой. У автоответчиков лимит на время, ну кто бы мог подумать.
Я набрала снова, опять дождалась, пока гудки пройдут. Запоздало вспомнила, что мама вообще не берёт трубку с незнакомых номеров, мысленно выругалась. Снова сработал автоответчик.
– Мам, я вернусь домой, как только всё улажу, – затараторила я. – Не пытайся меня найти, я сама появлюсь, когда всё устаканится. Береги себя, папу, Веронику…
На глаза навернулись слёзы. Я сбросила звонок, опустила телефон на кровать. Обняла себя за плечи. Ужасно хотелось постоять, поплакать, но сейчас на это не было времени. Если Дарина и Денис увидят меня, это может разрушить всё то, что нам с искажением удалось создать.
Я кивнула себе, вынула мороженое из пакета, оглянулась по сторонам. Подходящей поверхности просто не было, пришлось положить на подоконник. В последний раз оглядев комнату, я мысленно пожелала этим двоим удачи, затем выскользнула из комнаты, надеясь про себя, что дверь не заперта. Замешкалась ненадолго прежде, чем нажать на ручку, но всё прошло как надо.
Я слышала их голоса в тот момент, когда переступала порог. Надо было торопиться.
Мне удалось закрыть дверь почти бесшумно.
Спустившись на улицу, я вдохнула полной грудью ночной прохладный воздух. Тучи уже приближались, слышались отдалённые раскаты грома. Не знаю, куда я пойду этой ночью и что буду делать, но знаю точно: впервые за всё время, пока длится эта история с искажением, я чувствую, что поступила правильно.
И знаю, что оно чувствует то же самое.
Ночь с шестого на седьмое июля. Устиновск
Ещё никогда не случалось такого, что мне некуда было идти, чтобы меня никто не ждал, и чтобы моё появление могло бы навлечь беду на тех, кто рядом. Я помню, как видела в фильмах персонажей, оказывающихся в такой ситуации, читала о таком в книгах… но ни один фильм и ни одна книга не подскажут тебе, что делать, если ты окажешься в такой ситуации сам. Если только, конечно, это не книга с инструкциями по выживанию.
Но, как оказалось, на этот раз реальность была куда приветливей, чем в первые часы нашего знакомства с искажением. Теперь мы были вместе и мы были свободны, мир приветствовал нас бушующей грозой и тяжёлыми каплями дождя, а мы приветствовали мир нашей жаждой жить и никогда не расставаться. Или не расставаться хотя бы на эту ночь.
Хотя… эту мысль, кажется, я высказала первой.
– А что, если Артемис не просто помогает таким, как мы? – тихо спросила я. – Что, если он собирает нас где-то и прячет? Может быть, даже…
Я притихла, боясь произнести это вслух. Небо ответило мне глухим раскатом грома.
Для этого разговора я выбрала сквер недалеко от набережной, куда добралась на запоздалом автобусе. Время давно перевалило за полночь, но мне совершенно не хотелось спать или есть – казалось, бушующий вместе с грозой ветер наполняет меня всем необходимым. Дождь то усиливался, то утихал, в вышине сверкали молнии, и было во всём этом нечто дикое, первобытное, магическое. Что-то, на что откликалось искажение внутри меня.
И оно отзывалось и на вопрос тоже. Правда, не знало ответа. Да и я тоже не знала, если честно – нам так и не удалось поговорить нормально.
– Надо это исправить, – решительно сказала я. Но, оглянувшись по сторонам, тут же стушевалась. – Ну… как только гроза закончится, и станет светлее.
Искажение было согласно со мной. Я улыбнулась ему.
– Если Артемис спасает таких, как мы… может быть, нам и не придётся отказываться друг от друга, – тихо сказала я. – Представляешь? Мы можем всё на свете. Можем помогать людям, например. Или обыграть всех на свете в казино или лотерею, а выигрыш раздать бедным…
Я ощутила мягкое как пуховая подушка неодобрение. Не моих идей – моей мысли использовать искажение в принципе.
– Нет, ну а что? – загорелась я. – Знаешь, сколько на свете проблем? Безработица, экология, сиротство в конце концов… Мы могли бы всё решить!
Теперь неодобрение не было мягким. Искажение явно было против. А вот я была против его «против», поднялась на ноги и принялась расхаживать вдоль лавочки.
– Нет, серьёзно, – не унималась я. – Иначе зачем вообще была дана такая сила? Чтобы убивать тех, кто на меня охотится, что ли? Ну нет. Я же не могу исправить свою жизнь, но могу помочь другим. Ты же видело, правда?
– А тебе не кажется, что ты перегибаешь? – послышался негромкий мужской голос.
Я подскочила на месте и резко обернулась. Из темноты сквера в тусклый свет фонаря вышел Саша. Хоть он и надел куртку, он всё равно промок и выглядел уставшим.
– А ты откуда?.. – выдохнула я.
Он пожал плечами.
– Видимо, меня позвало твоё искажение, – негромко сказал он. – У меня нет другого объяснения.
– Ну и зачем?
Саша оглядел лавочку, поджал губы – она была мокрой даже в том месте, где я сидела. И если мне не были страшны ни ветер, ни холод, он пока ещё оставался человеком и мог и промокнуть, и простыть, и вообще обладал всеми человеческими слабостями.
Я вздрогнула. Как быстро в моих мыслях появилась эта черта – человек и не человек.
Поколебавшись, Саша опустился на лавочку и жестом пригласил меня сесть рядом. Я не решилась. Он не стал настаивать.
