Великолепно!
Но я добивалась не безукоризненности образа…
Я хотела, чтобы он, без слов, понял и мои чувства. Я открыла всю их глубину через этот скромный рисунок. Я желала, чтобы он тоже увидел себя моими глазами. Это не портрет, а контуры моего к нему отношения. Границы, которые он четко обозначил и я их, безоговорочно приняла. Не отношения. Просто страсть. Безудержная, сумасшедшая, на грани эмоций, но с четким регламентом ограничений.
Мы еще не вместе.
Но слились в кокон желания, словно спаялись, будто сами, под невыносимым жаром желания, мы сплавили вместе наши судьбы, и они еще тлеют, их можно разорвать, но никто из нас, почему-то, не делает решающий шаг в сторону, позволяя жизни намертво скрепить наше нарисованное счастье…
Делаю еще один шаг назад и вновь, в который раз, слышу глухую раздражающую трель телефонного звонка.
Больно.
Поморщилась, словно я сама, неосознанно, делаю этот шаг в сторону, медленно, один за одним, по волокнам разрывая эти невидимые узы. Хочу все сохранить так, как есть, но понимаю, что так, как в сказке, не получится. Нужно чем-то пожертвовать. Поэтому безжалостно рву свои нервы, словно тонкие шелковые нити, которые стоически прочно сопротивляются хаотичному движению, но, все-таки, поддаются бездумному напору.
Без желания выхожу в сторону спальни, за орущим телефоном, понимая, что неприятный разговор неизбежен.
Глава 26
Даже не глядя на дисплей телефона я точно знала, что это Игорь. Разговор был необходим и, понимая всю его неотвратимость, я приняла вызов и очень тихо, обреченно вздохнула.
– Кира! Слава Богу! – на эмоциях, словно за время моего молчания он успел разодрать свою душу на ошметки, театрально простонал Игорь. – Только не клади трубку! – быстро добавил он. – Я все объясню.
– А я не требую от тебя каких-либо объяснений, – прервала я. – Они ни к чему и теперь совсем не вовремя. Давай, я сразу расставлю все точки так, как они есть на самом деле, и ты больше не будешь играть роль брошенного влюбленного мужа.
– Кира…
– Не перебивай. Вчера я пришла домой только для того, чтобы поговорить с тобой о разводе, назначенном на двадцатое число этого месяца. Это через десять дней.
– Я не дам тебе развод! – взвыл Игорь. – Я не согласен. Не приду. Тебя не разведут без моего желания.
– Поверь мне, разведут. Будешь ты на заседании суда или решишь его проигнорировать – это уже совсем не важно. Назначат второе, потом третье. Их будет ровно столько, сколько необходимо по закону, а дальше суд вынесет решение о разводе и разделе имущества поровну, даже без твоего присутствия. И ты получишь это неизбежное решение по почте.
– Кира, я не хотел так…
– Так и я этого не хотела! Ты считаешь, что выходя за тебя замуж я могла думать, что все закончится так? Я считала, что я любима тобой, желанна. Когда ты одевал мне на палец обручальное кольцо, называя меня своей, я дышала только тобой!
– Кира, мои чувства к тебе… всё осталось. Ты преувеличиваешь. В каждой семье бывает кризис в отношениях, но далеко не все сразу бегут разводиться.
– Ты прав. Это, если есть семья. Если есть, что сохранять, тогда можно делать десятки, сотни попыток сберечь, даже наступая на горло своим обидам, раздирая любящее сердце в клочья. Но за годы жизни, что мы провели вместе, ты и я, мы так и не смогли стать семьей.
– Кира! – показательно-эмоционально взвыл Игорь, делая очередную, но безуспешную попытку привлечь мое внимание, – Я все еще люблю тебя!
– Но я тебя больше не люблю… – на одном дыхании, четко и твердо произнесла я и на том конце линии повисло щемящее молчание. – Игорь, мы вдвоем бездумно разрушили этот брак, не оставив камня на камне. Сохранять уже просто нечего…
Мы оба продолжали молчать, но никто из нас не вешал трубку. Эта повисшая между нами тишина уже не давила. Больше не было глупых обид и раздражающей недосказанности, не было отвратительных, задушивших брак, полумер. Сердце не ныло, словно какая-то его часть давно выболела, окончательно потеряв былую нервную чувствительность. Атрофированный кусок, который навсегда останется со мной, как молчаливое напоминание…
– Я приду на заседание… Дам согласие.
– Спасибо, – благодарно выдохнула я.
Он больше ничего не сказал.
Короткие гудки после сброшенного им вызова идеально совпадали с частотой моего пульса. Каждый нерв в моем теле был до предела натянут и, путем волновых колебаний, вибрировал, распространяя по коже покалывающие мурашки, заставляя организм петь, вторя ритмичному звону в моих ушах…
Вот и все.
Теперь, окончательно свободная.
Мне не нужен был чернильный штамп в паспорте. Сейчас я всесторонне чувствовала себя таковой. Счастливая, переполненная живыми эмоциями, окрыленная будущими надеждами с неподдельным, искренним желанием жить…
Отбросив телефон на кровать, снова подошла к окну и, решительно сдвинув портьеру в сторону, лбом прижалась к нагретому на солнце стеклу, прикрывая от полуденного жара глаза. Не удержавшись, тут же, кончиками пальцев прикоснулась к палящей поверхности, рисуя воображаемую точку, словно закрывая наглухо прежнюю историю своей неразделенной, непонятой, дезертирующей любви.
Я думала, что будет больно… Ошибалась.
Нужно было раньше, нещадно рвануть тот отмерший, неживой кусок сердца, не думая о последствиях. Все мы – заложники норм морали. Только где и кто четко обозначил эту грань, кто прочертил эту вескую линию нравственности?!
Грешница. Все так.
Все там же, распластанная, одинокая, скорчившаяся фигурка на асфальте внизу, где каждый, проходящий мимо, ощутимо раня, готов бросить в меня камень своей добродетельной правды. Но мне не больно. Сейчас я отчетливо вижу, как лежу и улыбаюсь, пряча в кулак искусанные в кровь губы, стараясь сдержать смех от рвущегося наружу безграничного счастья…
***
Солнце медленно чертит свой круг, но я совсем не ощущаю прошедшего времени до тех пор, пока, сквозь тонкую ткань рубашки, спиной, не чувствую тепло прижимающегося ко мне тела. Барс. Моя кожа узнает и принимает его прикосновения. Мы так и стоим в тишине. Он поднимает руку и, бережно касаясь, стараясь не нарушить неподвижность моей ладони, переплетает наши пальцы…
Чувствуя его и в голове сразу проносятся сотни вещей, которые я хочу рассказать ему, но я знаю, что для объяснений еще не пришло время.
– Как прошел твой день? – тихо спрашиваю я.
– Сносно. – Отвечает он и я непроизвольно, но ощутимо вздрагиваю.
– Что-то не так?
Сердце подпрыгивает даже от такого немногословного ответа. Я знаю, что сходство между нами поразительное, поэтому у него, как и у меня, в жизни не может быть просто «сносно» … Только «никак», либо «великолепно».
