7
Борис ходил вдоль тротуара, куда щетки дорожных уборщиков сметали грязь. Его итальянские ботинки, рожденные для холы и неги, выглядели так, будто месят говно впервые в жизни. Водила изображал утес немого отчаяния подле неподвижного «мерса».
– Заглохли? – спросил Петр, вылезая.
– Осмотри тачку! – прикрикнул на него Борис. В таких нервах Петр не видел его давно. Может быть, даже никогда, – времени, чтобы предаваться воспоминаниям, не было. Как и времени, чтобы расспрашивать Бориса, с чего это вдруг.
Именно вдруг: Петр не знал никакого тлеющего конфликта, который мог разрешиться сейчас вот так – взрывчаткой в авто. Если бы знал, не дал бы разгореться: предупреждать легче, чем лечить… «Ладно, это потом», – подумал Петр.
Не волноваться.
Бомбы бывают разные. Самые распространенные – вовсе не с таймером, как в фильмах. А такие, которые активируются телефонным звонком или смс. Если бы Бориса действительно хотели хлопнуть, тот бы Петру и позвонить не успел – был бы уже раскидан мелкими брызгами по Лубянке.
Хорошо.
Это не значит, что пукалки в машине не может быть. Работа Петра заключалась в том, чтобы подозревать худшее. Возможно – все. Даже похищение инопланетянами.
Он не думал, что Бориса хотели взорвать. Но попугать – запросто.
Мозг как будто отключился от всего ненужного, отсек «белый шум»: Москву, летящий мимо поток машин, Бориса, асфальт под ногами. Весь сосредоточился на ощущениях в кончиках пальцев, до предела обострил зрение. Само время как будто замедлилось.
Безопасность – это рутина. Рутина – это точное следование протоколу – порядку действий, который составили хорошие люди. Например, Бари Дахан, бывший офицер. В Израиле знают, что такое опасность – и ее сводная сестра безопасность.
Петр строго следовал протоколу, преподанному Бари. За что Борису большое спасибо, так это за то, что на образование он не скупился. «У меня мама с папой школьные учителя – раз, а два – эти деньги я трачу ради себя, а не ради тебя», – отмел он все «спасибо» Петра, оплатив поездку к Бари в Тель-Авив.
– Ну что? – подал голос Борис.
Петр чувствовал, что подмышки взмокли. Он-то был совершенно спокоен – тело нервничало само, не мешая сознанию. Просто выдавало сумму физиологических реакций, так же ненужных ему сейчас, как отпавший в процессе эволюции хвост.
Чисто. Теперь можно открыть капот.
Петр знал, что сделал все, как учил Бари. На случай, который даже Бари не учел, он знал, что если рванет, то он ничего не успеет почувствовать. Еще раз сказал самому себе: если бы хотели взорвать, давно бы уже взорвали. Но все равно было жутковато.
Щелчок. Крышка плавно ушла вверх. Чисто.
– Порядок, – ответил Петр.
Это было приятно: не хотелось думать о том, какая началась бы канитель, если бы пришлось вызывать полицейских саперов.
– Жучок? Жучок был? – тянул шею Борис.
– …Погоди, – только сейчас понял Петр. – У нас тут что – на повестке дня жучок?
Борис вздохнул.
– Господи боже мой, – иронически пробормотал Петр, захлопывая капот, отряхивая руки: – А я уж обрадовался: думал, мы сейчас по старинке рванем – удивим Москву. Как в лихие девяностые.
Но Борис был мрачен:
– Уверен?
– Насчет чего? Что удивили бы Москву? Ну да. В общем.
Востров хоть и мудак, но даже мудак заметит: сейчас все культурно – дети в Кембридже, жена собирает современное искусство, а не туфли (туфлями уже наелась), в выходные – в театр.
– Что нет жучка или типа того? – не подхватил насмешливый тон Борис.
– Маячок бы засек.
– Точно?
Фарш в машине был что надо: при желании можно было даже задраить салон так, чтобы никто не мог перехватить телефонный разговор.
– Ну как тебе сказать. Если есть, то тогда это уровень, на котором устраняют глав государств.
На лице Бориса проявилось беспокойство.
«Здорово психанул старичок. Совсем шуток не понимает», – посочувствовал Петр.
– Но это вряд ли, – заверил он шефа. – Ты все-таки не президент США и не израильский премьер-министр.
Борису не понравилась мысль… Нет, что-то другое не понравилось. Петр посмотрел, куда смотрел Борис. В ближайшей к ним линии сбавил ход черный угловатый автомобиль в полной тонировке. По низкой осадке Петр понял: бронированный. Неуклюжий урод, когда-то объявлявший всем о крутизне владельца, как красный зад у альфа-павиана, но уже и в «нулевые» смотревшийся в Москве как-то странно. Не то что сейчас. Сейчас он смотрелся карикатурно.
Тонированное окно напротив заднего сиденья двинулось вниз.
Ни Борис, ни Петр ухом не повели. Не говоря о том, чтобы присесть или кинуться навзничь, из зоны обстрела. Оба знали: если из окна суждено высунуться стволу, автомобиль не стал бы тормозить. Ковбои бьют на скаку. Несколькими очередями из «калашей».
Стекло опустилось. Повисла улыбка – доброжелательная и отдельная от владельца, как улыбка Чеширского кота.
– Все хорошо? – поинтересовался Дюша. – Помощь не нужна?
Позади него истерически выли, лаяли гудки – громоздкая машина застопорила движение на оживленной полосе.
– Все отлично, – заверил Борис.
– Пошел на хуй, козел, жене своей погуди, – без выражения произнес Дюша тем, кто там, позади его машины, бил кулаком по клаксону. И к Борису: – Хорошо, когда все хорошо.
Стекло бесшумно скрыло его. Катафалк отчалил.
– Ты уверен, что все чисто? – опять спросил Борис раздраженно.
– Я ничего не нашел.
– Или они работают лучше, чем ты!
– Или у кого-то паранойя.
Борис помолчал. Распорядился:
– Поезжай дальше на Леше.
Водила – Леша – тотчас ожил, двинулся к своей дверце. Сам Борис не двинулся.
– А ты? – окликнул его Петр. – На метро?
Подколы помогали Борису прийти в себя. Вот и сейчас: не сразу, но помогли. Лоб у него разгладился.
– Я твою возьму.
Боится слежки, понял Петр. Не покушения, – как он было подумал, застав Бориса на цыпочках у машины. Боится, что кто-то узнает о нем то, чего не должен. В нашу уютную эру цифровых технологий информация – главный продукт, она же – главное оружие. А кто не боится? Секреты есть у всех.
– Нам пора это обсудить? – спросил он Бориса.
– Нет.
Петр бросил ему ключи, Борис поймал. И приподнимая пальцами брюки тем движением, каким в старину дамы приподнимали длинные подолы, ворча «свинство», двинул к машине Петра.
8
