– Даш, ты что? Ты знаешь, кто это? Важный человек. В правительстве. Очень, очень любит балет. Вся их семья – большие твои поклонники.
– Пусть на спектакль приходят. Я контрамарку сделаю.
– Даш, ты меня удивляешь. Это же не лично для меня – для театра. Ну что ты как маленькая. Это же твоя работа. Тоже работа.
Она задумалась.
– Очень важный человек. Для театра, – повторил Аким.
– Ладно. В понедельник пойдемте?
– А я тут при чем?
– Вы что, не идете?
Видеть чету Свечиных, да еще с Майей, да еще на их поле – когда сбежать от них так же невозможно, как боксеру с ринга, – Акиму хотелось меньше всего на свете.
– Тебя ж пригласили, не меня.
– Нет. Я их не знаю.
– Ну и что? Вот и познакомишься! Я их знаю. Очень приятные люди. Интеллигентные, культурные. Посидите, поужинаете, поговорите.
Даша замотала головой, попятилась от бумажки, как корова от электрического забора:
– Нет. Одна точно не пойду. Одна – нет.
– Ну друга с собой возьми. Друзья-то у тебя в Москве уже есть? Миша? Миша! Подожди. На, бери друга и иди.
Аким сунул ей бумажку в руки, сделал вид, что не спускает глаз с удаляющегося «Миши» в дальнем конце коридора, и попросту сбежал.
Даша развернула бумажку. Ни имени, ни фамилии, только номер.
Она вынула свой телефон и зависла над вопросом Акима: кого она могла хотя бы с натяжкой назвать своим другом в Москве?
Нажала «вызов».
– Привет, – с удивлением откликнулся Борис. – Как дела? У вас все хорошо?
– У меня в понедельник выходной, – сообщила Даша.
– Круто. У меня вот, как у всех: понедельник – тяжелый день.
– Я подумала… Может… Хотите, пойдем…
Она задумалась: «в гости» не годилось. Он мог подумать, что она зовет его в гости – к себе домой. Но это же совсем не то, что она имеет в виду! – не прямо, во всяком случае, сейчас. У него был слишком нелепый нос. К носу еще надо было привыкнуть.
– Конечно, хочу, – с энтузиазмом отозвался Борис. – Ненавижу понедельники.
– И я… – обрадовалась Даша.
Понедельник в театре всегда выходной. Ни класса, не репетиций, ни спектаклей. По понедельникам в Питере она могла гулять. От Крюкова канала по Садовой, потом через Марсово поле, через мост, оттуда на Петроградку или… Как гулять в Москве, было непонятно. Каждый более или менее пригодный для прогулок переулок упирался в магистраль, забитую машинами. Понедельник в Москве был звенящей пустыней, которую надо было как-то пересечь. Обычно она до тошноты закармливала видеоплеер дисками или шарила по ютьюбу – смотрела спектакли других балерин.
– …Ненавижу понедельники, – уточнила Даша.
– Ну и отлично. Гулять так гулять, – предложил Борис, и поскольку Авилов рядом с ним постучал пальцем по часам, быстро пообещал: – Пришлите эсэмэс, когда, и я заберу вас из Брюсова в понедельник. Идет? Пока.
Даша повеселела: это решило проблему понедельника. Но не развеяло проблему, с которой она, собственно, звонила Борису. Она задумалась. «Работа» – так ведь сказал Аким? Для работы ей не нужны друзья. Для работы есть партнер. Надежный. Который дает идеальные толчки на поддержках, не глядя ловит в «рыбку» и безупречно подходит по росту. Она выбила пальцем номер.
– Але, – сказала трубка таким тоном, как будто Славик вообще не знал, есть ли на том конце кто-нибудь.
– В среду после репетиции мы идем в гости, – сообщила Даша.
13
Где и как гулять в Москве, Борис тоже не знал. Поскольку оба они понимали под «гулять» одно и то же: как в Питере.
Когда он вообще последний раз «гулял»? На первом курсе универа? На втором одиночество кончилось: Борис поступил в студенческую секцию самбо, и им с ребятами уже точно стало не до того.
– Может, парк есть? Сад? – подсказала Даша.
Борис прикинул.
– Ботанический? Были там?
– Не была! Отлично.
Борис заметил указатель на Дмитровское шоссе, и перестроился на другую полосу. В голове у него по-прежнему стоял колючий белый шум от разговора с Авиловым: как быстро запоет в Америке генерал Соколов? И что именно расскажет?
«Так странно», – думала Даша, глядя на бурый войлок оголенных деревьев за оградой: а в Питере, чтобы начать «гулять», ей достаточно было просто выйти из дома.
Борис изучил указатель; «…и как быстро генеральские песни прилетят бумерангом сюда?» Кивнул в сторону:
– Касса – туда.
– Зачем? – не поняла Даша.
– Билеты купить, – не понял Борис.
– Тут что, платить надо? Да ну. Пошли, – потянула Даша его за рукав. – Дырку в заборе найдем.
– Ты ж сказала, что не была здесь.
– Не была.
– А дырка где?
– Ну забор-то есть. Значит, есть и дырка. Где-нибудь.
– Ну пошли.
Борису страшно не понравилась эта идея, но не хотелось показаться занудным. Назовем своими словами, признался он себе: старым и занудным.
Потопали вдоль ограды. Ботинки Бориса выдавливали из земли влагу.
– Ну и туфельки у вас, – заметила Даша.
– Чего-о?
– Вы б еще бальные надели.
– На свои посмотри.
– Мои как раз. Говно месить.
Даша легко вытаскивала ноги в больших уродливых кроссовках. Сквозь прутья виднелись пустые рыжие дорожки: пенсионеры да мамаши с колясками.
– Это Тальони так делала?
– Что именно?
– В дырки в заборах лазала и за билеты не платила.
– Вряд ли, – призналась Даша.
– А говорила, с нее пример берешь.
– Ну не во всем.
– А еще в чем не берешь?
Борис не боялся разговора – он успел многое прочесть про Тальони в Википедии.
Даша шла впереди: огромная куртка-пузырь, из нее две ноги-макаронины с копытами-кроссовками. «Где она только куртку эту взяла? Есть же деньги одеться нормально», – почему-то раздражался он.
Остановилась. Обернулась.
– Не хочу оставлять после себя барахло.
Он чуть не сказал: куртку.
– Шмотки?
– Разное. Фотки. Бумаги. Сушеные цветы. Драгоценности. Пуанты. Вот это все.
«Та-а-а-к», – отметил Борис: туфелька, значит, отпадает?
– А куда ж драгоценности денешь? Бедным раздашь?
Даша пожала плечом:
– У меня нет.
