— Фил? — Влад оборачивается, говорит удивлённо.
— Фил? — я говорю со смертельным испугом. — Ты ведь не скажешь ему? — с мольбой складываю ладони вместе.
Филипп смотрит на нас с укором, может, даже с ненавистью.
— И чей ребёнок? — всегда спокойный и уравновешенный Фил говорит непередаваемо грозно. Я не сразу улавливаю смысл вопроса, а когда понимаю, о чем он спрашивает, задыхаюсь от возмущения.
— Это не смешно, Филя, — Влад приходит в себя быстрее, чем я. — Конечно, это ребенок Павла. Что ты здесь забыл вообще?
— Я приехал… я приехал, — вдруг замешкался парень, усердно разглядывая мой плоский живот. Он смотрит так, будто ему противно и страшно одновременно, будто это и не живот вовсе, а бомба замедленного действия. — Я приехал по поручению Пашки, — наконец признается, — убедиться, что с Миллой всё в порядке, — прокашливается. Отводит взгляд от моего живота, но не поднимает его к моим глазам. Смотрит куда-то вдаль. Отстраненно и задумчиво.
— Ну так она в порядке, — тут же выпаливает Влад с презрением, — это всё, что хотел Павел?
— Да, — отвечает Фил. От этого «да» почти сгибаюсь пополам.
У меня не находится слов или эмоций. Я застыла, приросла к месту, как это лавочка за спиной, которая стоит здесь годами напролёт.
Он не приехал… он послал Фила.
Я ничего для него не значу.
Грудь заполняет боль. Внутри что-то ломается, трескается. Может, это моё сердце? А может, так разбиваются мечты…
***
Паша
Она не отвечает на мои звонки. Она не читает мои сообщения. Она не хочет говорить со мной.
Всю неделю мою грудь сдавливает ком. Безысходность. Я не могу к ней поехать. Не могу противостоять Степанову, да я даже его дочь не могу отшить. Поэтому мы с ней пару раз попадаем в кадр репортёров, когда в «Валхале» проходит очередная пресс-конференция. Фото сливают в сеть. Комментарий под фотографией гласит: "Павел Бесов, подающий надежды боец, и дочь известного бизнесмена Анжелика. Прекрасная пара".
На следующей день после пресс-конференции мне звонит Влад.
— Что за на х*й? — без приветствий сразу переходит к сути.
— Это фальшивка, — объясняю.
— Ты девушке своей это попробуй объясни.
— Ты говорил с ней?
— Я говорю с ней каждый день, — ошарашивает меня Влад.
Сегодня пять дней, как уехала Милла. Сегодня к ней должен выехать Фил. Вечером у него поезд. Но как я мечтаю быть на этом поезде вместо него.
— Она говорит обо мне? — спрашиваю друга, страшась услышать ответ.
— Она переживает за тебя. Конечно, она спрашивает.
Вздыхаю. Глубоко, отчаянно.
— Со мной она не говорит, — признаюсь. — А я так много хочу ей рассказать.
— Скажи мне, — его голос звучит немного неуверенно. Будто он слишком поспешно это сказал. — Скажи мне… а я расскажу ей, — так же неуверенно продолжает фразу.
— Я не могу к ней поехать. Меня не отпустят. Я связан по рукам и ногам этим чертовым контрактом. За нарушение любого пункта мне грозит неустойка с такой суммой, что и не снилось. Моя гребаная жизнь столько не стоит, — признаюсь в отчаяние. — Я даже тренировку не могу пропустить.
— Это п**дец, — в смятении отвечает Влад.
Я не говорю ему о пункте, в котором я должен быть мил с Ликой. Он, слава Богу, уже забыл о том фото, ради которого позвонил.
Об этой стороне контракта я должен поговорить с Миллой лично. Я должен. Я всё ещё надеюсь, что это мне удастся. Мои ставки сделаны в пользу Фила. Он должен убедить её вернуться.
В смятении проходят ещё два дня с отъезда Фила. Время от времени звоню Владу, но он либо не отвечает на звонок, либо недоступен. От этого завожусь и выпускаю своих демонов на волю во время тренировки. Я безжалостный, я неуправляемый, я в отчаянии. Я во всех смыслах загнан в клетку.
Вечером седьмого дня (недосягаемости Миллы) мне наконец-то звонит Фил. Его голос немного нервный, слова неразборчивы, будто он не до конца уверен, что хочет со мной говорить.
— Ты встречался с ней? Как она? Что сказала? — помогаю ему. Хочу знать всё.
— К моему удивлению, она была не одна, — слова звучат словно нараспев. Филипп наконец совладал со своими эмоциями. — Влад, — после короткой паузы добавляет.
— Что, Влад? — не понимаю.
— Он был там.
— В смысле — там? — точно олух, боюсь поверить в услышанное.
— Я застал их на улице. Возле её дома. Он обнимал её…
Замолкает. И я замолкаю. Буквально давлюсь желчью, которая подступила к горлу.
— Паш, — Фил говорит очень тихо, я почти не слышу его за громким стуком собственного сердца, — я не знаю, что там у них, но он припёрся к ней и уезжать явно не собирается. Он останется в твоём городе.
Я не верю собственным ушам. Влад в моем городе? В городе Миллы? С ней?
Это всё просто бред какой-то. Да, он влюблён в неё, но… она любит МЕНЯ.
— Ты сказал ей о контракте? — цепляюсь за последнюю ниточку.
Гулкое:
— Да… Но она как будто не отреагировала.
— Не отреагировала? — повторяю в неверии и тут же отрицаю. Отрицаю. Так не может быть. — Ты должен был привезти её домой! Ко мне! — распаляюсь.
— Как? — тоже повышает голос всегда спокойный и собранный Филипп. — Прости, Паш. Я не смог, — говорит, уже извиняясь, — может, ей просто нужно время?
Я знаю, что это не так. Фил знает, что это не так. Даже чёртов Влад знает, что это не так. Чем больше времени мы проведем в разлуке, тем быстрее отдалимся. Мы это уже проходили. Два года! Два года она была далеко, чтобы потом ворваться в мою жизнь, сделать меня счастливым и снова уйти. Но я сам виноват.
— Я сам виноват, — признаюсь Филу еле слышно. Ком в груди сдавливает мне сердце. Оно трещит и как будто больше не бьётся. — Я должен ей всё объяснить, — это просто слова, брошенные в пустоту.
— Паш, тебе надо собраться, — отвечает мне пустота голосом Фила. — Ты уже потерял бокс… Миллу. Не хватало ещё, чтобы ты себя потерял. Не всем мечтам суждено осуществиться.
Не хочу его слушать, отключаюсь. Вновь и вновь набираю заветный номер — телефон своей Милк-Милк, но она по прежнему не отвечает. Тогда пробую позвонить Владу.
— Алло, — на том конце провода, слышу как-то отдаленно. Связь оставляет желать лучшего.
— Ты где?
— А ты типа не знаешь? — хмыкает Влад. — Твой гонец Филя тебе не доложился ещё?
— Доложился, — выплевываю, — какого хрена ты к ней приехал?
Тишина. Он не хочет отвечать.
— Ты сказал ей про то, что не могу приехать из-за контракта? — требовательно повышаю голос. Может, Милла не послушала Фила, но послушала Влада. У них же теперь, вон какие доверительные отношения установились.
