В пять минут они оказались на пустынном, залитом лунным светом причале, проходя вдоль скрипевших и стонавших, раскачивающихся от прибывающего прилива судов. Хирепат провел их на борт «Арктура», затем вниз, в хлебную кладовую, откинул металлическую створку. Немного поколебавшись, Диана залезла внутрь, за ней Стивен: никто не произнес и пары слов с момента выхода из отеля. И действительно, с того момента напряжение только нарастало.
— Позади вас корзинка с едой, — все еще очень тихо сказал Хирепат. — Завтра принесу еще.
Диана заговорила, и заговорила любезно: она крайне признательна мистеру Хирепату за этот вечер, больше, чем можно выразить; невозможно даже сказать, как она восхищается его хладнокровием. Она просила поцеловать за нее очаровательную Кэролайн, надеялась, что сможет снова увидеть его после того, как Майкл отдохнет — никто не заслужил этого больше, чем он. И если он принесет немного молока, она будет крайне благодарна.
Джек прогулялся с ним до границы квартердека, поглядел на небо и сказал:
— Хирепат, вы поступили с нами благородно. Благородно, клянусь честью. Но мы еще не выбрались. Завтра поднимется дьявольски оглушительный шум и гам, и я беспокоюсь о вашем отце. Не подумайте, что я хоть капельку в нем сомневаюсь: после такой доброты было бы печально и недостойно говорить так. Но он — пожилой джентльмен — старше, чем я полагал. И если они начнут его допрашивать, то вкупе с шоком прошедшего вечера, понесшими лошадями, он может наговорить лишнего — понимаете меня?
— Да, сэр.
— Мы, ваш отец и я, говорили о лодке, думаю еще до вашего прихода, чтобы, когда будет подходящая погода и прилив, я мог увезти доктора и миссис Вильерс далеко отсюда. Но теперь, кажется, время пришло и прилив подходящий — в верхней точке. С другой стороны, вашего отца сейчас нет, а завтра может оказаться слишком поздно. Вы могли бы найти мне лодку?
— У борта пришвартована лодка Джо, сэр. Но это всего лишь старая шаланда с обшивкой внакрой на которой Джо рыбачит, она не переживет ни открытого моря, ни даже шквала в гавани. Уверен, вам не удастся добраться в ней до Галифакса.
— Грант доплыл до Мыса на куттере. Но, надеюсь, мне не придется плыть так далеко. Можно на неё взглянуть?
Хирепат пересек палубу, подошел к поручням правого борта, нашел веревку и потянул: уродливое, угловатое создание явилось из мрака, проплыло вдоль борта и вошло в полосу лунного света. Обмотанный веревкой предмет лежал по всей длине, три горшка мерцали в лунном свете как глаза.
— Это должно быть мачта и парус, — сказал Хирепат, — а это горшки с приманкой. Я отсюда их чую.
Джек окинул все долгим внимательным взглядом.
— В высшей точке прилива, — сказал он, — я погружусь на нее и выскользну с отливом. Вы с нами, Хирепат? Возьму вас мичманом на любое судно, которым командую, и вы снова станете помощником хирурга. В Бостоне же для вас все может обернуться неприятно.
— О, нет, сэр, — сказал Хирепат. — Этого не случиться никогда. Хотя я очень признателен вам за заботу. У меня есть то, что меня удерживает здесь… и затем, вы же знаете, мы — враги.
— Ей-Богу, в самом деле. Я и забыл. Мне трудно воспринимать вас как врага, Хирепат.
— Нужно вам помочь с установкой мачты? С вашей рукой будет неудобно.
Когда с мачтой было покончено, молодой Хирепат ушел. Джек стоял, облокотившись на перила, глядел на лодку и на вход в залитую лунным светом гавань, смутные очертания островов и мощных батарей. Прилив нарастал, уровень воды постоянно повышался, кранцы скрипели. Палуба постепенно «Арктура» поднималась над причалом.
Капитан непрерывно наблюдал за прибывающей водой, покачиванием маленьких лодок и их буев, изменчивым небом — моряк внутри него проснулся — и все время его слух был насторожен, хотя в этот час было маловероятно, что в городе поднимется шум, а отряды побегут по побережью, обыскивая корабли. Он взвесил множество альтернативных вариантов действий: если бриз подведет, и его прогнозы потерпят неудачу. И воспарив над всем этим, мысли его уплыли далеко: в сторону Англии и, конечно, Софи, а также «Акасты», обещанном назначении, возможности столкновения, которое могло бы более-менее выровнять баланс и прогнать черную тоску, овладевшую им начиная с первого часа пребывания на «Яве». «Герьер», «Македониан» и «Ява» — это больше, чем человек способен вынести.
Не так давно Стивен назвал его очень суеверным. Возможно, так и есть — он твердо верил в удачу, как предсказанную различными предзнаменованиями (некоторые из них достаточно обыденные, такие как наличие звезды Арктур на небе), так и чувством, которое невозможно определить, (однако особенно сильная уверенность основывалась на нем). И оно говорило ему, что прилив благоприятствует. Сейчас капитан чувствовал это, и хотя из обычного благоговения не осмелился оформить это словесно даже в самом отдаленном уголке мозга, он верил, что все получится.
С другой стороны, Джек ощущал ауру неудачи вокруг Дианы. Неудачи нависшей над ней. Он не хотел находиться рядом с ней внизу. Она была невезучей и принесла несчастье. Хотя он испытывал к ней крайнюю признательность, и ему нравилось, как она держалась до сих пор — никакого жеманства, припадков, жалоб — он хотел, чтобы ее не было. Но из-за Стивена не мог ничего сказать. Он видел, как тот мучился из-за нее и ради нее эти последние годы, поэтому ничего не мог сказать. Возможно, будет правильно, если, в конце концов, она будет с ним. В мертвой тишине ночной вахты, собачьей вахты, Джеку казалось, что он слышит их голоса глубоко внизу.
Но период затишья заканчивался. Первые фургоны утра понедельника прогрохотали где-то в городе, неподалеку от гавани, вдали справа он слышал скрип телег. Прилив почти достиг максимума, скорость притока уровня воды уменьшилась за последние полчаса, и маленькие лодочки — их было великое множество: прогулочные лодки, рыболовные суда, несколько яхт — больше не натягивали буи. До захода луны оставалось не более ширины ладони.
— Джо, — послышалось из темноты под кормой «Арктура». — Джо. Ты выхоудишь?
— Я не Джо, — ответил Джек.
— Тогда ктоу ты? — спросили с лодки, теперь видимой.
— Джек.
— А где Джо?
— Уехал в Салем.
— Ты выхоудишь, Джек?
— Возможно.
— У тебя есть приманка, Джек?
— Нет.
— Да пошел ты, Джек.
— Да пошел ты сам, приятель, — мягко ответил Джек.
Он наблюдал, как на лодке, тихо ругаясь, табанили весла, подняли парус, и она заскользила по стоячей воде прочь. Джек, нащупывая путь, спустился в кормовую часть, в хлебную кладовую. Он видел свет, просачивающийся через стыки в откидывающемся листе железа, постучал и услышал низкий голос Дианы:
— Кто там?
— Джек, — ответил он.
Откидная створка распахнулась, в свете затененного фонаря показалась Диана с пистолетом на коленях. Воздух был спертый, и фонарь едва светил. Она приложила палец к губам и сказала:
