— Не беспокойся о молодых матросах, Боб Бонден, — ответил Харрис. — Они получат, чего желают, как только сойдут на берег. И в любом случае они знали, что плывут под командованием строгого капитана.
— Строгого капитана скоро ждет сюрприз, — сказал Ройбен Уилкс, стюард кают-компании уоррент-офицеров, и от души, хоть и по-доброму, расхохотался.
— Из-за черного пастора? — спросил Бонден.
— Пастор перевернет всё с ног на голову, ха-ха, — ответил Уилкс.
А кто-то добавил таким же мягким и дружелюбным тоном:
— Да, да, все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо.
— А вот и капитан Обри, — сказала миссис Гул, глядя на море. — Я и не представляла, что он такой громадный. Боже мой, мистер Ричардсон, почему он так кричит? И зачем разгоняет эти лодки?
Родители юной леди совсем недавно выдали её замуж за капитана Гула. Они сказали ей, что она получит девяносто фунтов в год пенсии, если её муж получит пулю в голову, а обо всём остальном, что касалось флота, у неё имелось лишь самое смутное представление. А прибыв в Вест-Индию на торговом корабле, она так и не познакомилась с такой морской традицией, в частности потому, что у «купцов» не было времени на подобные развлечения.
— Почему, мэм? — покраснев, переспросил Ричардсон. — Потому что они доверху нагружены... как бы это сказать... дамами для удовольствия.
— Но там же их сотни.
— Сотни, мэм. Обычно по парочке на каждого.
— О Боже, — сказала миссис Гул, подсчитав. — Поэтому капитан Обри неодобрительно к ним относится? Он такой жесткий и суровый?
— Ну, он считает, что это вредит дисциплине. И он не одобряет общение такого рода дам с мичманами, особенно с «птенчиками», я имею в виду — с молодыми джентльменами.
— Хотите ли вы сказать, что эти... эти создания могут развратить невинных мальчиков?! — воскликнула миссис Гул. — Мальчиков, которых родители доверили капитану под его личную ответственность?
— Не отрицаю, иногда такое случается, — сказал Ричардсон, а когда миссис Гул возразила: «Я уверена, что капитан Гул никогда бы не допустил такого», ответил галантным, ни к чему не обязывающим кивком.
— Так вот какой этот огнедышащий капитан Обри, — сказал мистер Уотерс, флагманский хирург, стоя на квартердеке с адмиральским секретарём.
— Ну что ж, я рад его видеть, хотя, сказать по правде, ещё больше я рад его доктору.
— Доктору Мэтьюрину?
— Да, сэр. Доктору Стивену Мэтьюрину, я вам показывал его книгу по болезням моряков. Один случай чрезвычайно меня беспокоит, и я хотел бы услышать его мнение. Полагаю, вы не видите его в лодке?
— Я не знаком с этим джентльменом, — ответил мистер Стоун, — но знаю, он страстный поклонник натурфилософии. Полагаю, вон он — перегнулся через корму шлюпки, лицом почти окунувшись в воду. Мне бы тоже хотелось с ним познакомиться.
Они подкрутили подзорные трубы, сфокусировав их на щуплом человечке, сидящем около рулевого. Капитан призвал его к порядку, он выпрямился и теперь сидел прямо, поправляя потрепанный парик. Он был в простом синем сюртуке, и прежде чем вернуть на место очки с синими стеклами, бросил взгляд на флагман, и наблюдатели успели заметить его необыкновенно светлые глаза.
Оба продолжали пристально наблюдать. Хирург, потому что у него была опухоль в боку и он жаждал услышать подтверждение авторитетного человека, что она не злокачественная. Доктор Мэтьюрин идеально подходил для этой роли: он был врачом с превосходной профессиональной репутацией, человеком, который предпочитал жизнь в море со всеми открывающимися возможностями для натуралиста, прибыльной практике в Лондоне, Дублине или Барселоне, если уж на то пошло, поскольку его мать была родом из Каталонии. У мистера Стоуна личный интерес отсутствовал, но он тоже пристально наблюдал за доктором Мэтьюрином.
Как секретарь адмирала он знал обо всех секретных делах эскадры и был осведомлён, что доктор Мэтьюрин — агент разведки, хоть и более высокого уровня. Работа Стоуна в основном заключалась в обнаружении и расстройстве планов мелких местных предателей и жуликов, преступающих запрет на торговлю с врагом. Но благодаря этому он завёл знакомства с представителями других организаций, имеющих дело с секретной службой. Не все из них умели держать язык за зубами, и у него зародилось подозрение, что в Уайтхолле достигла апогея какая-то тихая, скрытая война, а сэр Джозеф Блейн, глава военно-морской разведки, и его сторонники, к числу которых можно отнести и Мэтьюрина, вскоре одолеют своих безымянных противников или будут повержены сами.
Стоуну нравилось работать в разведке: со временем он надеялся стать полноправным членом одной из множества морских, военных и политических организаций, ведущих деятельность за кулисами со всей возможной секретностью, несмотря на несдержанность, а иногда и откровенную болтливость некоторых коллег. Поэтому он пристально уставился на человека, который, по его неточной и обрывочной информации, являлся одним из самых ценных агентов адмиралтейства. Он смотрел до тех пор, пока квартердек не заполнился морскими пехотинцами в парадной форме, после чего раздался свист боцманских дудок и первый лейтенант попросил:
— Уйдите, джентльмены, прошу вас. Мы должны поприветствовать капитана «Сюрприза».
— Капитан «Сюрприза», сэр, если вам угодно,— произнес секретарь, стоя в дверях адмиральского салона.
— Как же я рад видеть вас, Обри, — воскликнул адмирал, взяв последний аккорд и протягивая руку. — Присаживайтесь, рассказывайте, как дела. Но сперва ответьте, что это за корабль у вас на буксире?
— Это один из наших китобоев, сэр, «Уильям Эндерби» из Лондона, мы отбили его у противника недалеко от Байи. Корабль потерял мачты чуть севернее экватора при полном штиле. Он был крайне перегружен, а волнение на море — необычайно сильным.
— Отбили, то есть это совершенно законный приз. И загружен под завязку, а?
— Да, сэр. Американцы сгрузили на него добычу с трех других кораблей, их сожгли, а этот отправили домой. Штурман «Сюрприза», бывший китобой, оценивает его груз в девяносто семь тысяч долларов. Ох и намучились мы с этим кораблем, ведь ни у них, ни у нас не осталось запасного рангоута. Соорудили временные мачты из чего попало и связали их шнурками от ботинок, но он и их потерял в воскресном шторме.
— Это ерунда, — сказал адмирал, — главное, что вы доставили его сюда. Девяносто семь тысяч долларов, ха-ха! Я лично распоряжусь, чтобы вам выдали всё необходимое. А теперь расскажите о своем плавании. Для начала — самое важное.
— Хорошо, сэр. Я не смог настичь «Норфолк» в Атлантике, как надеялся, но к югу от Фолклендских островов вернул захваченный пакетбот, «Данаю»...
— Я знаю. Ваш коммандер-доброволец, как там его?
— Пуллингс, сэр. Томас Пуллингс.
— Да, капитан Пуллингс. Он заходил пополнить запасы дров и воды, прежде чем отправиться домой. К концу месяца он уже был в Плимуте, летел как на крыльях, преследуемый три дня и три ночи тяжелым приватиром. Но скажите-ка мне, Обри, я слышал, на борту этого пакетбота было два сундука с золотом, и каждый можно поднять только вдвоём? Их, я полагаю, вам не удалось отбить?
