— Прошу, оставьте этот разговор! — выпалил Джонатан, в глазах которого вспыхнули испуг и смятение, когда он выдернул у меня руку. — Простите, сэр, если вам кажется, что я подвел вас. Увольте меня, и я не стану вас винить. Но я долго и мучительно боролся за свое душевное здоровье и не желаю возвращаться к источнику недомогания. Не могу!
— Прости. Я не стану расспрашивать, сынок. — Лицо мистера Хокинса опечалилось.
Он тяжело откинулся на спинку сиденья и погрузился в горестное молчание на большую часть поездки.
Мы с Джонатаном полагали, что первые несколько месяцев супружеской жизни проведем в крошечной квартирке, которую он занимал во время шестилетнего пребывания в Эксетере. Попозже мы надеялись переехать в более просторное, хотя и скромное жилище, соответствующее нашему доходу. Однако судьба приберегла для нас нечто иное.
— Страшно подумать, что вы с Миной поселитесь в двух мрачных, темных комнатках, Джонатан, — сказал мистер Хокинс, когда экипаж остановился перед его домом. — Теперь вы женатая пара. Вы должны жить здесь.
Мистеру Хокинсу принадлежал большой красивый старинный трехэтажный особняк на чудесной тенистой улочке недалеко от собора. В доме была большая светлая гостиная, обшитая дубовыми панелями библиотека, просторная, хорошо оборудованная кухня, комнаты для отдыха на каждом этаже и множество спален. Все до единого помещения были со вкусом обставлены. Я была знакома с домом, поскольку провела в нем в качестве гостьи мистера Хокинса незабываемую неделю на прошлое Рождество, когда мы с Джонатаном только что обручились.
Теперь мистер Хокинс приготовил для нас прелестные комнаты на втором этаже. Разобрав вещи, мы с Джонатаном обнаружили, что наш великодушный хозяин позаботился о массе приятных мелочей, в том числе и об очаровательных цветах, стоявших в вазе на столике в гостиной, и о паре шелковых халатов, сшитых специально для нас.
Повар приготовил великолепный ужин в честь нашего возвращения. Мы провели за столом добрых два часа. Беседа текла гладко и благожелательно. Мы словно вернулись в старые времена. В былые годы мистер Хокинс не раз навещал Джонатана и его мать в лондонском приюте, а потом, когда она уволилась, — в маленькой квартирке, и мы собирались за ее кухонным столом, чтобы воздать должное восхитительным блюдам.
После ужина, когда мы расслабленно потягивали превосходное вино, мистер Хокинс поднял бокал и произнес:
— Дорогие мои, я хочу выпить за ваше здоровье и процветание и поздравить с заключением брака. Желаю вам всяческого счастья.
— Спасибо, — ответил Джонатан. — В свою очередь, я хочу выпить за ваше здоровье, сэр, и выразить глубочайшую благодарность за ваше гостеприимство.
— Надеюсь, ты нашел ваши комнаты удобными?
— Более чем, сэр.
— А ты, Мина? Тебя устраивает обстановка? Тебе нравится этот старый дом?
— Да, сэр! — с чувством откликнулась я. — Он прекрасен. Я полюбила его с первого взгляда.
— Я рад. Моя жена Нора чувствовала то же самое. В день, когда мы впервые увидели этот дом, она сказала: «Питер, он мне нужен. Я не смогу жить в другом месте». Так что я купил ей его, и мы провели здесь множество счастливых лет, прежде чем она скончалась. — Он тихонько вздохнул и на мгновение погрузился в раздумья.
— Позвольте заверить вас, сэр, что мы не будем обременять вас слишком долго, — сказал Джонатан. — Как только я вернусь к работе, мы найдем себе жилье.
— Если вы этого хотите, я не стану препятствовать. — Мистер Хокинс чуть нахмурился. — Вы новобрачные. Несомненно, вам приятнее жить вдвоем, чем рядом с больным стариком вроде меня.
— Сэр!.. — начал Джонатан, но мистер Хокинс повелительно взмахнул ладонью и перебил его:
— Это вполне естественно. Уверен, на вашем месте я тоже стремился бы к уединению. Но прежде чем вы начнете подыскивать жилье, позвольте, по крайней мере, попытаться переубедить вас другим способом. — Он пригубил вино и продолжил: — Я всегда мечтал, что в один прекрасный день вы поженитесь. Теперь, когда вы соединились, я хотел бы немного облегчить вашу жизнь. Как вы знаете, наше единственное дитя, дорогой мальчик Роджер не дожил до своего пятого дня рождения. Нора скончалась много лет назад. Вы двое — все, что у меня осталось. Я с гордостью и любовью следил, как вы растете, и считаю вас своей плотью и кровью. За последние пять лет ты, Джонатан, многого достиг в работе, стал человеком величайшей преданности и прямоты. Я знаю, что ты будешь прекрасным солиситором, а посему хочу сообщить, что подготовил бумаги о твоем партнерстве, а в завещании оставил тебе дом и все, чем владею.
Мы с Джонатаном надолго лишились дара речи.
— Сэр!.. — наконец произнес Джонатан, вставая. — Это… я… спасибо, сэр. Огромное спасибо. Не знаю, что и сказать.
— Слова «спасибо» вполне достаточно, сынок. — Мистер Хокинс улыбнулся.
Когда они с Джонатаном обменялись рукопожатием, на мои глаза навернулись слезы. Затем я вскочила, поблагодарила мистера Хокинса. Мы обнялись, начали смеяться и плакать. Когда мы немного успокоились и вернулись за стол, мистер Хокинс произнес:
— Теперь нам надо обсудить лишь одно. Возможно, мне осталось десять лет или минут. Это известно только Господу Богу. Как я уже сказал, на вашем месте я не стремился бы жить здесь, со мной. Но поскольку этот дом однажды станет вашим, разве можно жить в другом месте? Особняк слишком велик для одного. После смерти Норы в его стенах поселилась гулкая пустота. Ему нужна хозяйка. Мина, я хочу наделить тебя полной властью над слугами. Веди хозяйство, как считаешь нужным. Вы не будете испытывать недостатка в уединении, поскольку я обычно рано удаляюсь ко сну. Подумайте вот о чем: если вы станете жить здесь, со мной, то доставите безмерное счастье и радость одинокому старику.
— Ах! Мистер Хокинс! — воскликнула я.
Мы с Джонатаном обменялись взглядами, безмолвно приходя к согласию касательно этого щедрого предложения.
Он взял меня за руку под столом и произнес:
— Сэр, полагаю, что не ошибусь, говоря от лица нас обоих: мы принимаем ваше предложение с глубочайшей благодарностью.
Мы были так счастливы в первый вечер! Мой Джонатан вернулся, по крайней мере мне так казалось. Мы поселились в замечательном доме с человеком, которого любили как отца, и наконец обрели немного уединения. После ужина мы удалились в гостиную, где Джонатан и мистер Хокинс упросили меня поиграть на фортепиано. Я давно не практиковалась, но вскоре обрела былую беглость и провела приятный час, развлекая своих близких нашими любимыми мелодиями.
Наконец мы пожелали друг другу спокойной ночи и удалились в свою комнату. Я собиралась готовиться ко сну, когда, поддавшись внезапному порыву, открыла застекленную дверь и вышла на балкон. В небе блистала луна и мерцали звезды. Я стояла у перил, вбирая красоту темного полога ночи и всей грудью вдыхая прохладный воздух, который наполнял меня силой.
