— Да, если это будет необходимо для того, чтобы освободить мою душу. Но подобная крайность может не понадобиться.
— Ни за что! — крикнул Джонатан.
— Немыслимо! — добавил доктор Ван Хельсинг. — Мы не знаем, какой срок нам отмерен, мадам Мина, можем и не дожить до этого ужасного деяния.
— Надо покончить с этим сейчас, раз и навсегда, — заявил лорд Годалминг.
— Стереть его с лица земли, — одновременно произнес доктор Ван Хельсинг. — Если мы потерпим неудачу, Дракула сможет породить новый вид существ, путь которых будет залит кровью. Мы должны выступить против него, подобно древним крестоносцам, освободить вашу душу и отомстить за смерть прелестной женщины, которую он погубил, — мисс Люси!
— Дракула не убивал Люси! — страстно воскликнула я, вскакивая с места. — Ее погубили вы! Люси умерла, потому что вы слишком часто переливали ей кровь!
В комнате повисла тишина. Пять пар глаз ошеломленно смотрели на меня.
— Это правда. Вы дали ей кровь четырех мужчин! Существуют разные виды крови — вот что ее убило!
— Не говорите чепухи, — нетерпеливо отрезал доктор Ван Хельсинг. — Кровь есть кровь. У всех людей она одинакова.
— Этот монстр превратил ее в вампира, — яростно выплюнул доктор Сьюард. — Мы собственными глазами видели кошмар ее воскрешения.
— Конечно, — поспешно вставила я. — Но если вы продолжите идти по этому ужасному пути, боюсь, что одного из вас или даже всех ждет страшное несчастье. Пожалуйста! Ради моего блага, молю вас, прекратите охоту.
На этот раз все взгляды были прикованы к отметине на моем лбу. Мужчины обменялись через стол молчаливыми взглядами. Я почувствовала их сомнение, недоверие и поняла, что выдала себя. Мои слова стали основанием для подозрений. Пусть не в том, что я люблю Дракулу, но в том, что мы в сговоре. Так называемый монстр настолько отравил мою кровь, что я невольно принимаю его сторону, даже если это обрекает меня на проклятие.
— Полагаю, сегодня лучше ничего не предпринимать, — тихо сказал Сьюард.
— Да-да. Утро вечера мудренее, — бесцеремонно заявил доктор Ван Хельсинг. — Завтра мы снова встретимся и постараемся прийти к верным выводам.
«План не сработал», — в смятении подумала я ночью, лежа в кровати.
«Частично сработал, — возразил в голове голос Дракулы. — Они решили, что я покинул страну».
«Да, но что толку, если мужчины настаивают на погоне за судном? Они перехватят ящик, увидят, что он пуст, поймут, что ты перехитрил их, и возобновят охоту со свежими силами».
«Несомненно».
«Они мне больше не доверяют».
«Я знаю. Прости».
«Что нам делать?»
«Подумать. Изобрести новый план».
На мгновение наша связь прервалась. Хотя окна были закрыты, снаружи доносились звуки ночи. Тихий стрекот сверчков. Ветер в деревьях. Далекий лай гончей. С закрытыми глазами я представила Дракулу. Этот красавец улыбался с такой сокровенной приязнью, что мне показалось, будто он способен заглянуть прямо в мою душу. Все же он оставался загадкой для меня. Мне столько нужно было понять, так о многом спросить, что я не знала, с чего и начать.
«Начинай с чего хочешь».
Я подавила смущенный смешок, виновато поглядев на Джонатана, который спал рядом. Привыкну ли я когда-нибудь к способности Николае читать мой разум, как открытую книгу, хотя сама почти не имею доступа к его мыслям?
«Хорошо. Когда ты родился?»
«В тысяча четыреста сорок седьмом году».
Я удивленно подсчитала в уме.
«Выходит, тебе… четыреста сорок три года».
«Я же говорил, что старик».
«Ты также обещал поведать мне, кем был в человеческой жизни и как стал вампиром. Расскажешь сейчас?»
«При личной встрече. Я приду к тебе в полночь».
«В полночь? Разве это безопасно?»
В его ответе послышался смех:
«Не бойся, моя драгоценная любовь. Никто меня не увидит, если я сам того не пожелаю».
До полуночи оставалось недолго. Я немного полежала в темноте, прислушиваясь к ровному дыханию Джонатана, разрываясь между любовью к нему и к Николае. Меня измучило постоянное чувство вины, порожденное этой аморальной двойственностью. Наконец я тихонько поднялась, оделась при лунном свете, проникавшем сквозь шторы, затем села в кресло в зоне для отдыха и принялась ждать.
Внезапно в дверные щели ворвалась стайка пылинок, которая собралась в тело Дракулы. Он махнул рукой в сторону Джонатана, и я упала в объятия любовника. Он поцеловал меня и закутал в свой длинный черный плащ.
«Куда мы направляемся?» — мысленно спросила я.
«В Карфакс. Там снова безопасно, поскольку они считают, что я уехал».
Подхватив меня на руки, он вышел на балкон и закрыл за нами створчатые окна. Я ощутила уже знакомый порыв холодного ветра, свист в ушах, вспышки образов и света, и мы вновь очутились в тайной гостиной Дракулы.
В комнате было так же тепло и уютно, как прежде. Почти все книги были распакованы и стояли на полках. Мой портрет по-прежнему красовался на мольберте в углу. Николае подвел меня к открытому месту у бездымного огня, где, к своему изумлению, я увидела новенький фонограф на низком столике, с восковым цилиндром на оси. На слуховую вилку Дракула надел жестяной конус наподобие рупора.
— Ты купил фонограф? — удивленно спросила я. — А зачем этот конус?
— Чтобы усилить звук. Это поразительный механизм, но я придумал ему лучшее применение, чем просто записывать голос. Послушай.
Он включил инструмент. Несколько секунд раздавались шорохи; затем из конуса полились тихие звуки скрипки. Это была мелодия, которая очень много значила для меня: «Сказки Венского леса».
Я изумленно ахнула.
— Как тебе удалось?
Он молча кивнул на скрипку, которая лежала рядом, спрятанная в футляр.
— Не знала, что ты играешь на скрипке.
— Ты очень много обо мне не знаешь. — Он улыбнулся, заключил меня в объятия и встал в позицию для вальса. Мы начали танцевать под знакомую мелодию.
— Какая замечательная идея: записанная музыка! — с энтузиазмом воскликнула я. — Подумать только, чего можно достичь с ее помощью!
— Над качеством и громкостью звука еще нужно поработать. Уверен, что прямо сейчас кто-то ломает себе голову над этим.
Он закружил меня по комнате. Хотя места было намного меньше, чем в павильоне, в котором мы в последний раз вальсировали вместе, танцевать с ним было настолько приятно, что я невольно засмеялась от радости. К моему крайнему изумлению, стены комнаты вдруг словно раздвинулись. Она росла, пока не превратилась в великолепный, ярко освещенный танцевальный зал, в котором не было никого, кроме нас.
