– Вы издеваетесь, что ли? – возмутился Лукьянов. – Я не спрашивал их. И они мне сами не докладывали.
– Понятно…
– Да ничего вам не понятно! У Катьки спросите! Она же знает, где живёт её подруга. А потом ещё эта толстомясая припёрлась!
– Какая толстомясая?
– Да соседка Катькина Райка! То за солью придёт, то за морковью!
– А на этот раз зачем пришла?
– Вы не поверите, – хихикнул Виталий, – за яйцами!
– И когда это было?
– Мы как раз завтракать сели.
– Хорошо, мы проверим.
– Проверяйте.
– А теперь расскажите, почему вы уверены, что Анна Чекурова убила мужа?
– Так больше, кроме неё, и некому. А Анне деньги нужны были позарез.
– Насколько нам известно, муж выплачивал ей солидное ежемесячное пособие.
– Выплачивал. Но скоро перестал бы.
– С чего вы это взяли?
– Потому что он получил от меня то, что хотел!
– От вас?! – удивился следователь.
Виталий кивнул и нехотя продолжил:
– Тут такое дело… Анна держала мужа одной записью.
– И чем же записи с любовницами могли навредить Чекурову? Особенно после того, как он узнал, что у Анны есть любовник, то есть вы.
– С любовницами ничем, – проговорил Лукьянов и многозначительно замолчал.
– Были серьёзные нарушения в бизнесе?
– Про бизнес мне ничего не известно…
– Про что же вам известно?
– Ладно, скажу, всё равно прознаете.
– Я вас внимательно слушаю.
– Как-то раз у нас с Анной был чудесный вечер, мы выпили, расслабились, и она со мной разоткровенничалась, рассказала, что муж будет содержать её вечно, так как находится у неё на большущем крючке. Я, помню, тогда ещё посмеялся тоже про баб. И тут она загорелась и показала мне один фильм.
– Какой фильм?
– Такой, что любой мужик в нашей стране век от него не отмоется.
– Что вы имеете в виду?
– Вот-вот! Верно вы мыслите. Как-то раз Олежек по пьяни решил попробовать горяченькое. А кто-то возьми его и сними!
– Так что же, Чекуров на записи с мужчиной?
– С двумя прехорошенькими мальчиками!
– А Сергей Юргенев там присутствует?
– Нет, – покачал с сожалением головой Лукьянов.
– Хорошо. Но если у Анны есть запись, то почему вы решили, что Чекуров перестанет ей платить?
– Потому, что я выкрал у неё эту запись и продал ему за очень хорошие деньги.
– То есть теперь этой записи нет?
– Той, что продал Чекурову, думаю, нет. Но я оставил себе копию.
– Чтобы шантажировать его?
– Нет. Для гарантии своей безопасности.
– Чекуров догадывался о копии?
– Нет, – уверенно проговорил Лукьянов, – если бы заподозрил, то размазал бы меня по стенке. Так что я не дурак высовываться.
– Где эта запись?
– У меня дома.
– Так подписывайте протокол, и поедем к вам.
– Зачем?
– Изымать в присутствии понятых кассету.
– Блин, и Анька узнает об этом?
– Скорее всего.
– Жаль! Хотя она мне теперь и не нужна, всё равно наследство не ей достанется.
– Эх! Если б Серёга бабой был! – выдохнул Виталий.
– Это ещё зачем?
– Я бы его охмурил и денежки прибрал к рукам. А мужики не по моей части. Придётся мне новую корову искать.
– Так у вас Катя есть?
– Из этой тёлки выдоить нечего, – проговорил он с сожалением.
В гостиной Мирославы Волгиной горел камин.
Свет почему-то никому включать не хотелось, хотя за окном уже почти отгорел закат, и только отдельные его оранжевые пёрышки с зелёным и фиолетовым окаймлением всё ещё трепетали на небе.
Поужинав, ещё засветло убрали со стола. А теперь Мирослава зажгла свечи, и Морис расставил чашки для чая.
– Хорошо у вас, ребята, – вздохнул Шура, – я, пожалуй, согласен на усыновление.
– Какое усыновление? – не понял Морис русского юмора.
– Обыкновенное! Вы меня с Мирославой усыновите, и я буду жить у вас на всём готовом. Кататься, как сыр в масле.
– Ты и так катаешься, – фыркнула Мирослава.
А Морис упрямо уточнил:
– Мы не можем тебя усыновить, потому что не являемся семейной парой.
– Эка проблема, – отмахнулся от него Шура, – по этому случаю могли бы и расписаться.
Морис не нашёл что ответить и посмотрел на Мирославу.
Но она не собиралась продолжать предложенную Шурой игру.
– Давай пей чай и рассказывай, что у тебя новенького, – приказала она.
– Всегда я рассказывай, – закапризничал Наполеонов, – а когда мне будут рассказывать?
– Скоро! – отрезала Мирослава.
И Наполеонов, вздохнув, послушно изложил свои беседы со Свиридовой и Лукьяновым.
– Вы проверили показания Виталия?
– Обижаешь, подруга!
– И что, Катя всё подтвердила?
– И Катя, и её подружка с дружком, и соседка.
– А что с дискетой?
– Изъяли, просмотрели, – вздохнул Наполеонов.
– Там действительно?
– Ага. Отвратно. – Наполеонов сморщился.
– Тебе не кажется подозрительным, что Лукьянов согласился выкрасть у любовницы компромат на мужа?
– Нет, не кажется. Чекуров не поскупился. А Лукьянов алчный и недалёкий субъект. К тому же Анна, по его словам, ему надоела.
– Шур, а Чекуровой у вас нечего предъявить?
– Только подкуп свидетелей.
– Будешь с ней говорить?
– Обязательно. Уже вызвал красавицу повесткой.
– А ты что собираешься делать?
– Я хочу завтра встретиться с некоторыми обитателями чекуровского двора.
– Ты думаешь, что мы что-то упустили?
– Извини, но мне кажется, да.
– Ну что ж, действуй. Скажу тебе честно, мы блуждаем в потёмках. У меня даже версии нет.
– Значит, подозрение с Юргенева снято?
– Почти…
– А если вдова хватилась, что исчез компромат на мужа, или он позвонил ей и сказал, что больше не станет её содержать? – тихо спросил Морис.
