– А где у вас кухня?
– Там, – кивнула она, не переставая рыдать.
Мирослава быстро сориентировалась, нашла валерьянку, щедро накапала ее в стакан, долила воды и протянула Ашмариной.
– Пейте!
Виталина Леонидовна помотала головой, отталкивая руку Мирославы. Тогда Морис взял стакан у Мирославы, посадил Виталину Леонидовну на табурет и проговорил ласково:
– Выпейте, вам станет легче, – он погладил женщину по щеке тыльной стороной ладони. И она позволила ему влить ей в рот жидкость. После чего сразу закашлялась. Но Мирослава уже налила в стакан чистой воды и передала его Морису, а он Ашмариной. Посидев примерно минуту не шевелясь, Виталина Леонидовна успокоилась и подняла заплаканные глаза на Мориса. Он осторожно пригладил ее растрепавшиеся волосы.
– Муж изменял мне, – проговорила женщина жалобным голосом.
– Да с чего вы это взяли? – прикинулся Морис удивленным.
– Иначе бы его не арестовали.
– Глупости! – сказала Мирослава, но Морис сделал ей знак рукой и обратился к жене учителя.
– Виталина, милая девочка, как вы могли подумать, что ваш муж мог изменить вам? Вы же такая красавица! – голос его лился так проникновенно, что женщина внимала ему, затаив дыхание. А потом спросила:
– Вы думаете, что Володя не изменял мне?
– Конечно, нет, – сказал он ласково.
Она поверила ему, подумала немного и спросила:
– Но тогда почему?
– Потому что Вахлаков, спасая свою задницу, готов повесить убийство Паниной на кого угодно! – не выдержала Мирослава. – А ваш муж человек интеллигентный, деликатный и не может противостоять его наглому натиску.
Только тут до Ашмариной дошло, что они не одни с Морисом. Она вздохнула и сказала:
– Да, мой Володя бесхребетный.
– Если человек не может катить на другого катком, то это еще не говорит о том, что он бесхребетный.
– А о чем же это говорит?! – сверкнула глазами в сторону Мирославы Ашмарина.
– О том, что он слишком мягкий, – взял за руку хозяйку квартиры Морис.
И она снова обмякла и устремив на Мориса свои чуть раскосые зеленые глаза проговорила:
– Что же теперь делать?
– Спасать вашего мужа, – ответил он ласково.
– Но как?
– Очень просто, – снова раздался голос Мирославы, – мы должны по часам восстановить перемещения вашего мужа в тот день, когда была убита Панина.
– Разве это возможно?
– Еще как! – заверила ее Мирослава. – Итак, начнем с самого начала. Во сколько вы встали?
– Я полвосьмого, а Володя в восемь.
– Что делал Владимир Кириллович?
– Как всегда, после утренних процедур позавтракал. И занимался своими делами до 10 утра.
– Какими делами?
– Готовился к занятиям. У него несколько учеников, к которым он ездит.
– Прекрасно. В это время к вам кто-нибудь заходил?
– Да никто, – проговорила Ашмарина, – только соседка тетя Зина.
– Она видела в тот день вашего мужа?
– Конечно, как же ей его не видеть. Ведь она попросила заменить в коридоре лампочку, и Володя пошел с ней.
– Потом?
– Потом опять уткнулся… А! Вспомнила! Ему кто-то позвонил около десяти.
– Кто?
– Не знаю, – пожала плечами Ашмарина, – но после этого он сразу собрался и уехал.
– Не сказал, куда?
– Сказал, что на занятия.
– К звонившему?
– Скорее всего.
– Можно будет узнать, с какого номера звонили на его телефон.
Виталина Леонидовна перевела взгляд с Мирославы на Мориса и сказала:
– Около двенадцати пополудни Володя сказал мне, что он в «Карусели», но список того, что надо купить забыл на тумбочке в коридоре. Он часто забывает, – добавила женщина.
– И вы перечислили ему список продуктов?
– Да.
– Он принес покупки?
– Конечно! Не выбросил же он их.
– А чек у вас случайно не сохранился из «Карусели»?
– Сохранился, но не случайно. Я все чеки кладу в папку, а в конце месяца все подсчитываю и смотрю, без чего мы вполне могли бы обойтись.
– Вам цены нет! – обрадованно воскликнула Мирослава, чем весьма удивила хозяйку дома.
– Почему это? – спросила она.
– Потому что такие рачительные хозяйки представляют для следствия большую ценность. Давайте скорее сюда этот чек!
– Нет, – сказала Ашмарина, – я вам его не отдам.
– Почему? – настал черед удивляться детективу.
– Потому что он – часть моей бухгалтерии.
– А муж – часть вашей семьи! – рявкнула Мирослава. – Вам что дороже – муж или бумажка?
– Муж, конечно, – быстро ответила женщина.
– Тогда тащите чек сюда.
Ашмарина вышла в комнату и пропадала там несколько минут, потом вернулась на кухню и протянула чек Морису. При этом она смотрела на него, как на что-то очень ценное и с болью отрываемое от сердца.
– Мы потом обязательно вернем вам этот чек. А пока мы можем распечатать с него копию. И я ее сразу занесу вам.
– Да, занесите, пожалуйста, – проговорила женщина, преданно заглядывая ему в глаза.
В процессе дальнейшего разговора Виталина Леонидовна вспомнила имена и адреса учеников, к которым должен был заехать Владимир Кириллович. Когда они уже уходили, женщина выбежала следом за ними на лестничную площадку и схватила Миндаугаса за руку.
– Мне страшно! – воскликнула она, не отрывая своих глаз от его лица.
– Все будет хорошо, – мягко проговорил он, осторожно освобождая свою руку.
– Вы обещаете? – глаза женщины наполнились слезами.
– Обещаю, но с одним условием.
– С каким?
– Вы не будете плакать.
– Я постараюсь, – заверила она и, развернувшись на месте, пошла, не оглядываясь, к двери.
Когда Морис начал спускаться вниз, Мирослава уже дошла до машины.
– Почему вы ушли? – спросил он.
– Не хотела мешать тебе утешать женщину.
Он испуганно посмотрел на нее, но сразу же успокоился, увидев выражение ее лица – во фразе, которую она только что произнесла, не было скрытого смысла.
– По идее, – проговорил Морис, – ей бы сейчас выпить снотворное и поспать.
– Может быть, она так и сделает.
