София сама удивилась тому, что у нее засосало под ложечкой, а на сердце поселились печаль и уныние. Она с нетерпением ждала брачной ночи, но теперь ей стало ясно, что Анри не счел возможным остаться из-за нее. Она изо всех сил постаралась не расплакаться, потому что это только расстроило бы Кейтлин. Они с Кейтлин, Венерой и Саскией убрали со стола, после чего женщины уселись кружком и заговорили, потягивая мускат. Лишь две из них ожидали возвращения своих мужчин. Кейтлин выглядела счастливой и рассеянной, высматривая Гидеона. Венера вела себя куда спокойнее, но при этом буквально светилась от счастья, вновь и вновь нашептывая Сюзанне, которую кормила грудью: «Мы с Сетом поженились, Сюзанна. Ты наша малышка, Сет будет твоим папой, и ты сможешь забыть любого другого отца, потому что я буду женой Сета! Теперь мы стали семьей Ганновер. Мы получили свободу, и никто не сможет продать нас».
София, формально ставшая миссис де Марешаль, пыталась воззвать к голосу разума, дабы заглушить охватившее ее разочарование. Вот и хорошо, что Анри сбежал, говорила она себе, потому что теперь ей незачем терзаться размышлениями о том, когда же он уедет. С Анри или без него, но она со своими спутниками доберется до «Лесной чащи». Она сурово напомнила себе, что получила то, чего хотела. Отныне с нею все в порядке. И сожалеть ей решительно не о чем.
Но на глаза у нее навернулись непролитые слезы.
Братья Карадок вновь заиграли на скрипках, на сей раз выводя грустную мелодию, которая, по словам Кейтлин, называлась «Suo Gran».
– Любовная песня? – поинтересовалась София.
– Валлийская колыбельная, – ответила Кейтлин и покраснела. – Она предназначена для детей, – прошептала девушка на ухо Софии. – А вот и Гидеон. – Она поднялась и шагнула навстречу мужу, который обнял ее за плечи, и София смотрела им вслед, пока они не растаяли в сумерках.
– Венера! – прозвучал голос Сета, появившегося в дверях. И Венера встала, чтобы присоединиться к нему, оставив Сюзанну посапывать на руках у Саскии. Взявшись за руки, они ушли.
София же неспешно побрела в дальний конец веранды, думая про себя, что ей, по крайней мере, не грозит перспектива провести свою первую брачную ночь в хижине, куда в любой момент могли вломиться пьяные Карадоки и Джон Баптист. Теперь она могла выплакаться, и первая слезинка скатилась у нее по щеке, как вдруг услышала чей-то голос:
– Мадам де Марешаль?
Изумленная, София подняла голову и увидела, что перед ней стоит Анри, весьма довольный собой. Он протянул ей руку. Что? Неужели он не уехал? Несмотря на все усилия сохранить самообладание, София почувствовала, как сладко заныло сердце в груди. Она провела тыльной стороной ладони по щекам, смахивая слезы, приняла его руку, и они вдвоем зашагали к реке. Запрокинув голову, Анри показал ей первые звезды. За их спинами продолжали наигрывать на скрипках Карадоки, и мелодия звучала все глуше по мере того, как они уходили в ночь. Теперь стал слышен шум мельницы. Вокруг них крохотными искорками света вспыхивали светлячки, а в вечернем небе, еще сохранившем светлую полоску на горизонте, проносились летучие мыши. Они уходили все дальше и дальше, пока хижина с фургонами не осталась позади, а звуки музыки не растаяли вдали. Анри остановился у черной березы и откинул нечто вроде полога, свисавшего с нижних ветвей, – им оказалось одно из стеганых одеял Кейтлин.
– Ваш походный будуар, мадам!
София наклонила голову и заглянула внутрь.
– Ой, Анри! Какая прелесть! – Значит, вот где он пропадал все это время! В тени ветвей лежал один из тюфяков, которые Кейтлин набивала кукурузными листьями, накрытый несколькими стегаными одеялами. Снаружи, в темноте, журчала и шептала река, и Анри отвел полог в сторону, чтобы София могла войти первой, а затем последовал за ней и увлек ее на тюфяк.
– Хижина исключалась категорически. А здесь не должно быть слишком сыро. Итак, мадам, мы с вами действительно женаты? – осведомился он, потершись носом об ее шею.
– Да, месье, – прошептала София и затрепетала, когда он стал раздевать ее.
Он распустил ей волосы и проделал прочие вещи, которые, как ему было известно, нравились женщинам, медленно и со знанием дела, пока она не начала жарко шептать его имя. Он понял, что она отказалась от любых намерений проявить сдержанность в том, что им предстояло. Уже много позже, засыпая, он удовлетворенно улыбнулся в темноте, сознавая, что все вернулось на круги своя. Все женщины одинаковы. Итак, кто из них теперь господин и хозяин? Он одержал над нею верх, и так будет до тех пор, пока он не уедет. Пусть это послужит ей уроком. Анри с удовольствием потянулся и мгновенно заснул.
Прижавшись к его спине, София вслушивалась в его ровное дыхание. «Что бы ни случилось впоследствии, я всегда буду помнить эту ночь и никогда, никогда не пожалею о ней», – подумала она, переполненная счастьем, и заснула рядом с ним.
Проснулась она, когда в их маленьком шатре стало светло. Ощущая приятную истому во всем теле, София вспомнила о минувшей ночи, и ее вновь охватило блаженство. Пока Анри не проснулся, ей, пожалуй, стоит искупаться, если утром последует продолжение. Завернувшись в стеганое одеяло, она вышла в предрассветные сумерки, где над рекой, укутанной утренним туманом, уже разносились птичьи трели.
Подойдя к берегу, она сбросила одеяло на камни и тихонько вошла в воду, как вдруг заметила на реке какое-то движение. Это не могла быть птица. Погрузившись в воду по самую шею, она укрылась за камнем, глядя, как мимо беззвучно скользят в тумане индейские каноэ, в которых сидели воины, женщины, дети и старики со всем своим скарбом. Она протерла глаза. Там, в одном из каноэ, она разглядела Кулли! Подождав, пока последнее каноэ не исчезнет вдали, она завернулась в одеяло и поспешила обратно к своему «будуару».
Анри только-только проснулся. Потянувшись, он улыбнулся, словно тоже был весьма доволен тем, как прошла минувшая ночь, и перевернулся на живот.
– Итак, моя маленькая уродливая обезьянка, – пробормотал он, не открывая глаз, – должен ли я вновь напомнить тебе, кто из нас главный? И если хозяин приказывает тебе умолять, то ты будешь делать так, как…
– Анри, вставай!
Глаза его распахнулись. София вовсе не лежала рядом с ним, счастливая и покорная, а поспешно застегивала платье и отдавала распоряжения.
– Быстрее! Я только что видела индейцев на реке, длинную вереницу каноэ. Среди них был Кулли. Найди Гидеона.
Встревоженный, Анри сел и потянулся за своей рубашкой.
– Военный отряд? Далеко до них, Софи? Они напали на паром? – Карадоки наверняка вооружены, но ведь он не слышал выстрелов. Хотя, скорее всего, Карадоки и Джон Баптист еще не протрезвели после минувшей ночи, так что даже не успели сообразить, что на них напали, прежде чем их убили и скальпировали, и потому не оказали сопротивления. – А что ты делала на реке?
– Принимала ванну. – София быстро заплетала волосы в косу. – Сомневаюсь, что это был военный отряд. С ними были женщины и дети, а еще, как мне показалось, все их имущество. Быть может, на них напали чикасавы и теперь они спасаются бегством… хотя не думаю, чтобы чероки стали убегать от чего бы то ни было. Но Гидеон наверняка знает, в чем дело. Но, слава богу, Кулли жив, и Гидеон может отправиться за ним. Хотела бы я знать, что индейцы потребуют в качестве выкупа.
