– Зачем ему за тобой ходить, – проговорила Оля, и по ее голосу было понятно: ходить за таким человеком, как Никита, совершенно незачем.
Никита почувствовал, что вся его радость вмиг куда-то подевалась, а на ее месте уже булькают обида и злость.
– Это ты его спугнула! – воскликнул он дрогнувшим голосом.
– Вот еще, – хмыкнула Оля.
Никите захотелось сию же минуту с ней подраться. Но он помнил, что мужчины с женщинами не дерутся, это нечестно и подло. Хорошо, он не будет драться, а просто уйдет. Никита принялся разворачивать свой велосипед, но тот запутался и увяз в густой высокой траве. Никита пыхтел, рычал, но не мог развернуть велосипед.
– Дай помогу, – сказала Оля, слезая со своего велосипеда.
– Отстань! – проскрежетал Никита.
Не обращая на его шипение никакого внимания, Оля ухватилась за багажник и развернула велосипед.
– Готово, – спокойно сказала она.
Никита стоял, тяжело дыша, и озадаченно глядел на свой велосипед, который был теперь свободен от травы.
– Домой поедешь? – поинтересовалась Оля.
Никита молчал. Не зная, что сказать, заглянул в карман – мышонок забарахтался среди хлебных крошек и поднял мордочку вверх, щурясь спросонья. Оля подошла, наклонила голову, задев руку Никиты кончиком растрепанной косички, и посмотрела на мышонка.
– Ах ты, кроха мой, – засюсюкала она.
Никита глубоко вздохнул и спросил:
– Давай дальше учиться?
* * *
– А ну, поберегись!
– Эк, чума-девица, – крякнула продавщица, подтолкнув Никиту локтем.
Никита от ее толчка чуть не свалился с лавки. Они с продавщицей сидели у магазина под ясенем и смотрели, как Оля с воплями «Поберегись! Задавлю!» выписывает по дороге круги и восьмерки, так круто закладывая руль, что велосипед каждый раз был на волосок от падения. «Хорошо, что я ей седло опустил», – думал Никита. В ладонях он держал мышонка, чтобы ему тоже было видно, как лихачит Оля. Никита опустил седло велосипеда, чтобы Оля могла отталкиваться ногами от земли и таким образом почувствовать, что такое равновесие. Пару лет назад, когда Никита еще не умел кататься на двухколесном велосипеде, папа принес ему чей-то старый беговел – маленький двухколесный велосипед без педалей. На беговеле человек сидит низко, отталкивается ногами от земли, разгоняется и, поджав ноги, какое-то время проезжает на двух колесах, а потом опускает ноги и снова отталкивается. Именно так, катаясь на беговеле, Никита научился держать равновесие.
Оля, видимо, всецело одобряла идею с опущенным седлом – она носилась кругами, как бешеный шмель, таращила счастливые глаза и кричала во всю глотку.
– А это кто, пацук? – прогудела продавщица, поглядев на мышонка в Никитиных ладонях.
– Какой пацук? – не понял Никита.
– Мы-ы-ышка! – пролетая мимо, крикнула Оля. – Ли-и-иза! – крикнула она на следующем круге.
– Не Лиза! – возмутился Никита. – Сама ты Лиза!
Оля расхохоталась, повернув к нему голову, и как раз в этот момент из-за угла вышел высокий мужчина в кепке. На плече он нес красную табуретку. У мужчины был величественный вид – он шагал, с достоинством задрав большой нос и расправив плечи, и табуретка на его плече походила на боевое знамя. И вот в этого доблестного мужчину врезалась с разгона Оля, дразнившая Никиту и не заметившая появления пешехода на своем пути. Мужчина без звука грохнулся наземь, кепка слетела с его головы, красная табуретка покатилась по асфальту. Оля с велосипедом отлетела в траву и, коротко взвизгнув напоследок, затихла там.
Продавщица с неожиданным проворством вскочила на ноги и рыжим вихрем метнулась к месту происшествия. Никита бросился за ней, спрятав мышонка в карман.
– Живы? – гаркнула продавщица.
Первой она подняла Олю. Та потрясла головой, оглядела свои ноги и руки и перевела взгляд на сбитого пешехода. Еле слышно покряхтывая, он шевелился на асфальте.
– Допрыгаешься, – беззлобно пообещала Оле продавщица и поспешила к мужчине.
Оля похромала за ней. Пострадавший медленно садился, продавщица протянула ему руку. Никита подбежал, остановился рядом с Олей. Даже в таком поверженном состоянии этот гордый мужчина умудрялся держаться с благородством. Утвердившись в сидячем положении, он негромко поблагодарил продавщицу и любезно ей улыбнулся, словно она была юной принцессой, а их встреча происходила на балу. Ему было много лет, лицо его пересекали морщины, но веселый взгляд зеленых глаз и улыбка выражали такую радость, что назвать его стариком было невозможно.
– Цела? – спросил мужчина, оборачиваясь к Оле.
Та кивнула смущенно, но, увидев его улыбку, с облегчением заулыбалась в ответ.
– Ты нас напугал, – добродушно проговорила продавщица. – Ох, дух перевести, – она положила ладонь на свою широкую грудь и глубоко вздохнула. – Уф! Да вставай уже, Король.
Как она его назвала? Никита в изумлении уставился на продавщицу. Может быть, послышалось?
Мужчина тем временем встал и переступил ногами, словно проверяя, хорошо ли они действуют после аварии. Потом развернулся и широким шагом подошел к лежащей на асфальте кепке. Водрузив кепку на голову, он все так же легко и стремительно двинулся к табуретке. Подхватил ее одной рукой, закинул себе на плечо, повернулся и…
– Стойте! – крикнул вдруг Никита. – Так это вы моей бабушке табуретки подкидываете?
* * *
Нелегко сохранить достоинство, когда раскрывают твою тайну. Но Королю это удалось.
– Степан Король, – представился он и с легким поклоном подал руку Никите.
– Ни… кита, – запнувшись, пробормотал тот, пожимая эту большую руку.
Ладонь у Короля была крепкая и шершавая, как наждачная бумага.
– Это у вас прозвище такое?
Продавщица фыркнула и махнула рукой, собираясь что-то сказать, но Король ее опередил.
– Просто фамилия, – сказал он.
– Маленькая! – послышался чей-то возглас.
У входа в магазин мялся старичок в трусах, резиновых сапогах и с удочкой.
– Колбасы отпусти! – тоненько крикнул старичок.
– Иду! – гаркнула старичку продавщица и направилась к магазину.
– Маленькая? – удивленно повторил Никита, глядя вслед продавщице.
– А это уже прозвище, – сообщил Король. – Аня Маленькая, продавец и товаровед.
